29,,,Стихи о Предках и в Память о Них! Пишите по теме!

[Елена Гафма]

Drei Tage kein Brot im ganzen Haus,
S o trieb es der Hunger zum Betteln hinaus
Fremd ist ihm die Sprache im wildfremden Ort,
Es kennt nur ein einziges russisches Wort.
Statt Brot sagt es "Chleb", streckt sein Handchen vor
Mit frierender Hand vor manch fremdem Tor.
"Zum Betteln such dir einen anderen Ort!"
Man sto?t es und jagt es mit Drohungen fort.
Ihn schwindelt`s vor Hunger, die Kraft geht schon aus.
Der Abendwind treibt es zum Dorfe hinaus.
Die Nacht ist stockfinster und heftig der Wind.
Sibirische Stra?en gefahrdrohend sind.
Der Sturm rast voruber, die Wolken ziehen ab
Am Rande des Weges - ein Kind ohne Grab.
Sein flehendes Handchen zum Himmel gestreckt,
vom schneewei?en Leichentuch es gnadig bedeckt.
1942 Autor unbekannt.

[Ja-kob]

Мария Штерцер, актриса из Абакана, ныне проживающия в Германии, писала в своих стихах:
"Колодец из которого пила,
не заплюю, ни шёпотом, ни криком
Россия, ты мне мачехой была,
И матерью с печальным бабьем ликом."

[Елена Гафма]

2.
Мохнатые табачные головки
он поливал, полол и удобрял,
и сил уж не хватало на морковку,
на тропке между грядок засыпал.
Мать, от усталости забывшая про ласку,
будила подзатыльником подчас.
лишь бабушка, нашептывая сказку,
все повторяла: "Hab dich lieb, mein Schaz".
Махоркой всех соседей удивили,
а осенью он в школу не ходил,
пока, давясь от ядовитой пыли,
сушеный лист весь в ступе раздолбил.
Посылку получил отец зимой,
и стал менять махорку он на хлеб...
Окончилась война, отец пришел домой.
Иван уж повзрослел, пятнадцать лет.
На кухне собрались большой семьёю,
все ждали слов каких-то от отца.
А он сказал, прикрыв глаза рукою:
"Мне Ванькина махорка жизнь спасла".
Когда Иван глядит в былое с горки,
пыль табака он вспоминает сразу.
Он в детстве столько вырастил махорки,
что в жизни сам не закурил ни разу.
Автор истории Иоган Колманн, живущий сейчас в Лейпциге.
Автора стихов не запомнила.

[Елена Гафма]

Ванькина махорка.
Он видит часто, как девчонки курят,
целуясь на трамвайной остановке,
и, весело бросая недокурки,
взлетают на трамвайную подножку.
Он их не судит. Жизнь теперь другая,
но только почему-то очень горько,
когда девчонки пачку открывают,
он вспоминает Ванькину махорку.
Сибирь, война, все судьбы на изломе,
сестренка, мать. В трудармии отец.
И писем нет. Один мужчина в доме,
а мужичку всего-то девять лет.
Картошка мерзлая, и очередь за хлебом,
и валенки продрались до конца.
Но мама знает, легче будет летом,
а главное - письмо есть от отца.
Он пишет, что вполне здоров и весел,
ручной пилой привычен лес валить,
что хочется ему дожить до встречи
и, может быть, махорки покурить.
Весной копали целину лопатой,
мать где-то добывала семена,
и стало главной Ванькиной заботой
растить табак в посылку для отца.

Спасибо огромное!

[Ja-kob]

В фуфайках, ежась от мороза,
Все с пятьдесят восьмой статьей,
Шагали в лес "враги народа",
Их злобно подгонял конвой.
Мы под конвоем не ходили,
Но знали, что и мы "враги".
"Фашисты", - вслед нам говорили.
А раньше были "кулаки".
Нам лапти хорошо знакомы,
Вши, гниды, блохи, комары,
Паек, советские законы
И тучи жгучей мошкары.
По тротуару в три дощечки,
По шпалам шел наш детский путь
От Сарагулки до Поречья -
Учились выжить как-нибудь.
Здесь мы прощались с нашим детством,
Темнели мамины глаза,
Нас уносила в неизвестность
Железных рельсов полоса.

БОЛЬШОЕ ВАМ СПАСИБО!!!

[Елена Гафма]

Das Lied der Wolgadeutschen.
Neunzehnhunderteinundvierzig
Ging der Ruf durchs Wolgaland,
Alle Deutschen mussten fliehen
In ein kaltes fremdes Land.
Wir mussten fort in fremde Lande
Und ich stehe so ganz allein,
Kann nicht bei meiner lieben Mutter,
Nicht bei meinem Vater sein.
Wir mussten fort in fremde Lande
Und ich blieb so ganz allein,
Kann nicht bei meiner lieben Schwester,
Nicht bei meinem Bruder sein.
Kein Vater, keine Mutter,
Und ich bin so ganz allein,
Muss mein Brot mir selbst verdienen
Und das ist so hart wie Stein.
Abends wenn die Lufte wehen,
Und der Mond am Himmel scheint,
Steigt in mir das hei?e Sehnen,
In der Heimat mocht` ich sein.
In der Heimat aus der Ferne,
In der Heimat mocht' ich sein,
In der Heimat, in der Heimat
Gibt's ein frohes Wiedersehen.

[Елена Гафма]

Песня поволжских немцев.
Разнеслась мгновенно в сорок первом
По всему Поволжью словно эхо
Весть о том, что местных немцев
В край далекий принуждают ехать.
Дальний край и все вокруг другое,
Я стою один и сердце ноет.
Помню лишь прощальный
Взмах рукою...
Ни отца, ни матери со мною.
Дальний край и все вокруг другое,
Я стою один, жжет боль утраты,
Помню лишь прощальный
Взмах рукою...
Ни сестры со мною нет, ни брата.
Обречен на долгие скитанья,
Но за что нам всем такое горе?
Хлеб, добытый мной на пропитанье,
От обиды застревает в горле.
Вечером сквозит холодный ветер,
Тускло светит бледная луна.
Дом родной милее всех на свете,
Дом на Родине, а Родина одна.
К ней душа моя стремится
Полететь, минуя все преграды.
Полететь свободно, словно птица,
От свиданья предвкушая радость.
Перевод Ирины Пашкевич.

Материнская Молитва
О, Господи, как краток путь земной.
Свечу мою задуть стремится ветер…
Молю, Ты смерть не посылай за мной,
Пока во мне нуждаться будут дети.
Ты можешь хворь любую исцелить,
Простишь меня и примешь покаянье.
Лишь только Ты умеешь так любить
И понимать телесные страданья.
Ты путь прошёл от ясель до креста,
Господь, принявший облик человечий.
Твоя непостижима доброта,
Ты был, и есть, и неизменно вечен!
Храни детей моих среди невзгод.
Не допусти угрозы смертной битвы!
И верю я, от зла их сбережёт
Моя, слезой омытая, молитва…
О, Господи, как краток путь земной.
Свечу мою задуть стремится ветер…
Молю, Ты смерть не посылай за мной,
Пока во мне нуждаться будут дети…