Вас тысячи гибли в холодных застенках

[Фантом Виктуам]

Да действительно *афтор Эдуард Альбрндт. это стихотворение у меня в памяти уже 21 год .Мой муж говорит пора всё забыть ,но как ?

[Deja Vu]

Лидия, мы с вами- одного возраста, я посмотрела. В сталинские времена нам было 1-2 года, а потом уже были хрущёвские и брежневские. Так что нам особо не досталось от лагерей, только 4 года комендатуры- разве не так?
Жизнь даётся 1 раз, и 21 год в Германии у вас есть возможность ей радоваться! не упускай этого счастья- другого не будет!(K) (F)

[Фантом Виктуам]

<p class="d_comment_time " style="color: rgb(102, 102, 102); font-size: 10px; background-repeat: no-repeat no-repeat !important; ">14:03

Лёгкой дымкой на ресницы на заре спустился сон-
Босоногая девчонка...мой любимый отчий дом...
Там ромашковое поле и хрустальны небеса
И распахнуты для счастья бирюзовые глаза...
Мне приснился запах мяты и скамеечка в саду,
Где лиловые закаты *и кувшинки на пруду...
Мне приснился запах хлеба и бабулины глаза,
Светлый лик седого деда...синева в глазах отца...
Мне приснилось моё детство,ярких радуг карусель,
Где как музыка на сердце-запоздалая капель...
Тёплый,нежный.,предрассветный,приходи ко мне опять...
Дивный сон былого детства...на секунды...время-вспять...

[Бейбик]

Песня немцев Поволжья
(Перевод с немецкого Ирины Пашкевич)
Песня немцев Поволжья
Разнеслась мгновенно в сорок первом
По всему Поволжью словно эхо
Весть о том, что местных немцев
В край далекий принуждают ехать.
Дальний край и все вокруг другое,
Я стою один и сердце ноет.
Помню лишь прощальный взмах рукою...
Ни отца, ни матери со мною.
Дальний край и все вокруг другое,
Я стою один, жжет боль утраты,
Помню лишь прощальный взмах рукою...
Ни сестры со мною нет, ни брата.
Обречен на долгие скитанья,
Но за что нам всем такое горе?
Хлеб, добытый мной на пропитанье,
От обиды застревает в горле.
Вечером сквозит холодный ветер,
Тускло светит бледная луна.
Дом родной милее всех на свете,
Дом на Родине, а Родина одна.
К ней моя душа стремится
Полететь, минуя все преграды.
Полететь свободно, словно птица,
От свиданья предвкушая радость.

[Бейбик]

Владимир Петрович Штейнбах
Моей маме посвящаю.
Когда-то я ездил на Волгу
В исконные наши края.
Ласкал я там взглядом околки
И слёзы ронял на поля.
Холодную вешнюю воду
Из Волги стоная я пил.
Ах сколько, ах сколько народу!
Кровавый Иосиф сгубил....
В далёком году 25-том
В Орловке родилася мать
И где-то уже 35-том
Отца довелось потерять.
И только оставила память,
Всё призрачным словно бы сон,
Отец затуманненой ранью
Уставшим из города шёл.
И как задыхаясь на встречу
Бежала смеялась ему
И к папе взбираясь на плечи
желала увидеть страну.
Страна ту мечту воплотила
Награда Сибирью дана.
Осталась отцова могила
Крестом покосившись одна.
Так мама попала на шахты,
Где штольни, забои и клеть.
От этой работы на ах -ты
Так было легко помереть.
Толкали плечом вагонетки
Ложились как шпалы тела.
Им в шахте железная ветка
Победную ветвью была.
Вот так приближали Победу
Пласты загружая угля.
Казалось что скоро поедут,
Вернутся в родные края.
В какие такие просторы!
Победа пришла не для вас.
И смолкли вокруг разговоры.
Пришёл нет возврата указ.
И плакали люди стоная,
Потеряны вера и кров.
Со скрежетом воздух вдыхая
Московских хулили богов.
Вот так и остались в Сибири
Указа не сбросить оков.
В гниющих барачных квартирах
Кормили охраны клопов.
Скончался великий усатый.
В стране наступил перелом
И к власти пришёл лысоватый
В Украине был он Хрущ- ом
Казалось вокруг потеплело,
Ведь Берии больше уж нет.
Дорога в дали засветлела
Не сброшены немцы в кювет.
Тепло февраля так обманно.
Напрасны желанья в аду
С указом Хрущёвским гуманным
Опять получили беду.
И вольную вроде-бы дали.
На Волгу ж вернутся нельза.
Да с этим товарищем Сталин
Когда-то сдружился незря.
С умом по стране раскидали.
Сплочённости немцев уж нет.
И снова хваля награждали,
Платили за выслугу лет.
Менялись в правительстве лица.
На Волгу всё нет нам пути...
В Германии часто мне снится
Тюльпаны цветут на степи.
А мама лежит на Фридхоффе,
Не русская вязь на кресте,
И фото в анфас да и профиль
Не нужны теперь в К.Г.Б
Горят поминальные свечи,
цветов разноцветный узор.
Привиделись дедовы плечи
И девочки вечный укор.

[Бейбик]

Стихи неизвестного автора.
Haifig stellt man mir die Fragen
Wer bist Du? Wo kommst her?
Und zur Antwort muss ich sagen,
Dass ich stamm vom Schwarzen Meer.
Deutsches Dorf. Die Ukraine.
Dort stand einst mein Elternhaus
Bis zu jener Trauermeldung:
Alle Deutschen mussen raus.
Es war Marz und fruher Morgen
In der schwersten Kriegeszeit.
Alle hatten Angst und Sorgen,
Und die Reise - ach so weit.
Heimatlos, mit kleinen Kindern
Standen wir am Wegesrand.
Deutsche Frauen, deutsche Opfer
Suchten Schutz im deutschen Land.
Doch ade, mein liebes Deutschland,
Lebe wohl, gedenke mein.
Weil in Russland ich geboren,
Darf ich keine Deutsche sein!
In Sibirien, in den Waldern
Wartet auf uns Zwangsarbeit
Und bei Hungersnot und Kalte -
Taglich Ungerechtigkeit!
Unsre Sehsucht, schweres Leiden
Lange Zeit bei Tag und Nacht.
Starke Hoffnung, fester Glaube
Haben doch uns heimgebracht.
Doch auch hier sind wir die Fremden,
Abgeschoben an den Rand,
Unerwunscht in deutschen Orten
Und von keinem anerkannt.
Doch ich bitt Dich, lieber Heiland!
Halt uns fest in deiner Hand!
Mich und alle Russlanddeutschen,
Schieb uns doch nicht an den Rand.
***
Кто ты? Откуда ты родом?
Замученный жизнью вопрос!
Ответ на него в горле комом:
"У Чёрного моря я рос!"
Родительский дом вспоминаю,
Немецкое наше село.
Тебя, Украина родная.
Печаль поглотила чело.
Был март. Было раннее утро.
Тяжёлое бремя войны.
От страха лишились как-будто
Рассудка, а путь потом, кровью полит.
В обозах дорогою горькою
Им путь начертала судьба.
С младенцами путь был нелёгок,
Спасенье - мольба на устах.
С любимой Германией скоро
Прощаться пришлось навсегда.
Рождённым в России - с укором:
"Вы немцы? Где ваши права?"
Что ждёт нас? Сибирь. Лихолетье.
Ждёт каторга, слёзы, мороз.
Ждёт голод, насилье, метели.
За что же?Уместен вопрос.
Как тяжки, горьки те страданья.
Тоска разъедает нутро.
Как долог мой путь в том скитанье.
Но с верой ... и мне помогло.
Вновь дом обретаем,
Но чужды, опять не нужны никому.
Найдём иль опять потеряем
В немецких селеньях судьбу?
И всё же храни нас, Спаситель!
Держи, не смотря ни на что.
Российские немцы! Несите
Свой крест высоко-высоко.
Перевод с немецкого - Alexander Bangert
Литературно-поэтический перевод - Наталия Гусева(Шмидт

[Бейбик]

Bettelkind in Sibirien, 1942 Reinhold Frank (1918-2001)Es trippelt und stolpert bei Schnee und Wind
auf sibirischen Wegen ein deutsches Kind.
Die Eltern, die nahm man ihm weg mit Gewalt,
und Oma liegt krank, und der Ofen ist kalt.
Drei Tage kein Brot mehr im ganzen Haus –
da trieb es der Hunger zum Betteln hinaus.
Fremd ist ihm die Sprache im weltfremden Ort,
es kennt nur ein einziges russisches Wort:
Statt „Brot“ sagt’s jetzt „Chleb“, und sein Handchen streckt’s vor,
steht frierend vergebens vor manch fremdem Tor.
Man sto?t es und jagt es mit Drohungen fort:
„Verschwinde, Verfluchter, zieh weg aus dem Ort!“
Ihm schwindelt vor Hunger, die Kraft geht ihm aus,
der Abendwind schiebt es zum Dorfe hinaus.
Die Nacht ist so dunkel und frostig der Wind,
sibirische Stra?en gefahrenreich sind.
Der Sturm rast voruber. Die Wolken zieh’n ab.
Am Wegrand erstarrt liegt ein Kind ohne Grab,
sein flehendes Handchen zum Himmel gereckt,
von schneewei?em Leichentuch gnadig bedeckt

[Lovelykitti]

Екатерина Гердт (Роор), danke schon fur das Gedicht, in dem sich das Leben russlanddeutscher Familien genau widerspiegelt. Man kann es nicht tranenlos lesen. Mein Bruderchen musste auch 1942 wegen Unterernahrung fur immer einschlafen. Er war erst 4 Jahre alt:-(.

[Бейбик]

Лео Майер
ПРИЗНАНИЕ
Я – немец с искореженной судьбою,
Уставший от наветов и неправд.
О родина, я чист перед тобою.
И не тобой лишен гражданских прав.
Нет преступлений, а грехи – без счета.
Я виноват по оговорам злым
в том, что язык Бетховена и Гёте
стал с колыбели и моим родным.
Я изгнан, очернен и оклеветан,
С моим народом сослан в лагеря.
О Волга! Я встречал твои рассветы
До роковых закатов сентября.
Не мог ведь мой народ предать Поволжье,
где путеводной стала жизни нить.
Ума не надо, чтобы грязной ложью
Святой колодец правды замутить.
Я внёс частичку в общую победу.
Я лес валил в таёжных лагерях.
Я голодал, но я молчал о бедах
И жарил вшей тифозных на кострах.
От холода зимой, от гнуса летом
Страдали мы, и свет нам был не мил.
Голодные, худые, как скелеты,
Мы надрывались и лишались сил.
Почти босые на заре неяркой
Мы шли в болота на лесоповал.
По-волчьи зубы скалили овчарки.
Хмельной конвой отряд сопровождал.
Мы замерзали на холодных нарах.
Эх, доходяги – вот и вся любовь!
Больные люди корчились в кошмарах,
Когда клопы и блохи пили кровь.
А до побудки трупы мы грузили –
Лёд на ресницах, головы в снегу…
Их сбрасывали в общие могилы,
А всех ходячих гнали вновь в тайгу.
Шесть лет не мог я досыта наесться,
Когда домой вернулся весь больной.
Шесть лет не мог я снова отогреться,
и зорко комендант следил за мной.
А вдруг захочет спецпереселенец
Куда-нибудь податься из села?
Смотри, в тюрьму заткну, паршивый немец,
На двадцать лет в чём мама родила!
Я – немец, я ведь это не скрываю,
Но я же человек, понять сумей.
Люблю Россию, ей добра желаю,
Одной и вечной родине моей.
Я верю, что когда-нибудь свобода
Развеет клевету и боль обид.
Святая правда моего народа
Тупую ложь и подлость победит!
1949 год
(Перевод с нем. Роберта Вебера)

[2-bash]

(Y) (Y) (Y)