Восток - дело тонкое... К 20-й годовщине вывода Советских войск из ...

[ALEKSO]

Я готов был прыгать, как мальчишка, и сам вести его к комбату, но

вовремя спохватился – я же командир группы, идут боевые действия, а я….

Вообщем, командую:
- Болтаев, Норов, этому рыжему руки связать и отвести его на КП батальона. Да, смотрите, мужики, головой отвечаете!
- Есть.
Ну, а нам стоять нельзя. Соседи справа и слева ушли вперёд, метров

на 100-200. Передав по радиостанции ротному, чтобы встретил и направил

дальше на КП моих посланников, повёл группу вперёд. Больше бежали,

поэтому минут через 5-7 выровняли цепь. Я шёл, занятый своими мыслями:

“Вдруг, окажется, что это крупный американский военный советник;

вызовут меня с группой в бригаде, объявят нам с ребятами кому отпуск,

кого к медали, кого к ордену представят”.

[ALEKSO]

Эх, как хотелось знать, кто он, как он здесь оказался, что здесь

делает? И, чёрт побери, как это узнать? И тут пришла в голову мысль:
- Несякин!
- Я, товарищ лейтенант!
- Этого расстрелять.
И тут он вздрогнул. Не надо было быть профессиональным

физиономистом, чтобы заметить это. Он понял, что с ним хотят сделать.

Последние сомнения улетучились. Это враг, враг, враг!!! И, несмотря на

это, его нужно обязательно оставить живым. Ведь это, скорее всего,

душманский инструктор, и, теперь уже не важно, кто он – англичанин,

француз, американец или русский (наверху разберутся). Главное, это

такая важная птица, находка которой сравнима с находкой склада с

оружием или главаря банды душманов.

[ALEKSO]

Я, признаться, опешил – ну, чисто рязанская рожа. И на каком языке с

ним разговаривать?! А, может, это русский? Слухи о перебежчиках и

предателях уже просачивались в войска. Я “блеснул” своими знаниями

европейских языков:
- Ду ю спик инглиш? Парле ля Франсе? Шпрехен зи дойч? Ты русский?
Пленный жестами показывал, что ничего не понимает. Моя боевая

группа обступила кругом диковинного незнакомца. “Провалиться мне на

этом месте, если он афганец”, - подумал я. Настоящий абориген или

униженно кланяется перед русскими, уверяя, что он не душман или с

ненавистью смотрит им прямо в глаза. Мой пленный чувствовал себя, как

цивилизованный человек, попавший в племя дикарей. Он развёл руки,

показывая, что в них нет оружия, потом положил правую руку себе на

грудь, затем указал на меня и сделал двумя руками рукопожатие, дескать,

мир и дружба.

[ALEKSO]

Замкомвзвод в точности выполнил мой приказ. Раздались выстрелы –

афганец вздрогнул. Я подошёл к нему, содрал одежду с правого плеча –

синяк. Сомнений не было, этому мужику знакома стрельба из БУРа.
- Несякин! Расстрелять!
- Понял.
Через минуту автоматная очередь в саду подтвердила выполненный мой приказ.
Второй пленный был поинтересней.. Это был рыжеволосый и рыжебородый

гигант ростом где-то метр девяносто, приблизительно 35-ти лет. Глаза

голубые. Ни по одному из указанных признаков он не то, что не походил

на афганца – в нём и азиатского-то ничего не было.

[ALEKSO]

- Они здесь были, - ответил старик,- ночевали одну ночь, утром увидели вас и ушли.
- Куда?
Старик махнул рукой в сторону, куда мы направлялись согласно задаче.
- Где мужчины аула?
- Они забрали их с собой.
Я оставил старика в покое и пошёл между дворами, на край деревни.

Солдаты же мои трясли каждый дом, каждый метр земли. В конце концов, ко

мне подвели ещё двоих мужчин. Один типичный афганец-крестьянин 40-45

лет, с равнодушным лицом. Норов, мой телохранитель и переводчик,

говорит мне:
- Товарищ лейтенант, женщины говорят, что он глухонемой.
- Несякин, - тихо говорю я, - зайди незаметно за мужика и дай очередь из автомата.

[ALEKSO]

Женщины, дети, валяющийся убитый скот, и, самое страшное, рядом с

побитыми овцами и ослами трупик ребёнка лет 4-5(видимо, не успел вместе

со всеми забежать в хижину). Его живот был насквозь проткнут реактивным

снарядом. А около одной мамаши скулит мальчонка такого же возраста с

оторванной ручкой; кровь ручьём хлещет из культяпки. Мать какой-то

грязной тряпицей промакивает кровь, а на её лице нельзя прочесть ни

жалости, ни ненависти, ни страха. Я дал команду санинструктору наложить

ребёнку жгут и уколоть промедол. Мальчишка, видимо, пребывал в шоке,

что боль даже не лишила его сознания. Солдаты тем временем обыскивали

дома и дворы. Два бойца выволокли под руки старика и подвели ко мне. Он

был настолько немощен, что когда его отпустили, он упал передо мной на

колени.
- Душман? – спросил я. Он испуганно замахал руками и залопотал:
- Нис, нис, командор, ма дуст, ма дуст. Душман нис…
- Где душманы? – спросил я уже через переводчика.

[ALEKSO]

И как только десант высадился, винтокрылые машины исчезли в небе. Всё,

мы одни; начинаем работать. Ротный вызвал к себе командиров взводов, по

карте и на местности каждому наметил маршруты. Время терять нельзя.

Разошлись по своим направлениям и двинулись чесать первую деревню. А

вернее сделали попытку двинуться. С первых секунд последовал лёгкий

обстрел роты со стороны деревушки. Но расстояние было большое, стрельба

не прицельная и никого не задело. Последовал доклад наверх, вызвали

«вертушки», которые прилетели минут через 15-20 и по нашей наводке

обработали НУРСами (неуправляемыми реактивными снарядами). После этой

адовой обработки мы перебежками и переползаниями устремились вперёд.

Двигались то осторожно, помня о прежней неудаче, то в охотничьем азарте

неслись, сломя голову. Надеялись увидеть душманские трупы, валяющееся

рядом оружие, предвкушали трофеи. Увы! Взору предстала совсем другая

картина. Ни одного взрослого, старше 14-15 лет, мужчины не было.

[ALEKSO]

Немного нам дали времени на приведение в порядок своих нервов, техники

и людей. Да и не мудрено. Ведь прошлый «поход за славой» провалился. Мы

не выполнили той цели, которая ставилась на прошлый рейд – не очистили

«зелёнку» от душманов. И по-прежнему гремели взрывы на дорогах, горели

«КАМАЗы»- топливозаправщики, гибли люди. Но ошибки были учтены. В рейд

выходила почти вся бригада с артиллерией и танками, усиленная

вертолётами и СУ-17. Из Гардеза прибыли в помощь части

десантно-штурмовой бригады. Готовились тщательно, знали, на что идём.
17-го апреля 1982 года, в памятный для меня день и год, наш батальон

погрузился в вертолёты-восьмёрки, которые понесли нас в осиное гнездо.

И мы должны будем разворошить его, будем шерстить «духов» изнутри в то

время, как вся остальная пехота шла к нам навстречу со стороны дороги;

оттуда нас поддерживала и артиллерия. Подлетели к месту, «вертушки» не

садились, а мы десантировались с высоты 2-3 метра.

[ALEKSO]

Выходит, и воюем мы не за идею, а за материальное благополучие. А оно,

конечно чувствовалось. У лейтенанта в Союзе денежное содержание 250

рублей, а у меня 500. Да плюс чеки Внешпосылторга 230, да плюс,

повышенный паёк: сгущённое молоко, печенье, сыр, сливочное масло,

мясные, растительные, рыбные консервы, да плюс сигареты «Столичные» 37

пачек в месяц. Легкое ранение – 1 оклад, тяжёлое – три, смерть – 1500

рублей на похороны, да пенсия за погибшего при выполнении

правительственного задания. Вот за эти «тридцать сребреников» мы и

стали рейнджерами с холодным рассудком, но далеко не с горячим сердцем.

Мы тоже могли и убивали женщин, стариков и детей, отрезали уши и

головы, мародёрствовали. Но не за идею, а из мести, злости, а ещё из-за

страха… из-за страха быть убитым первым, чтобы не у тебя отрезали уши,

голову, вспарывали живот и набивали его яблоками. А это тоже было. И об

этом знает каждый, кто побывал там. Знает, но молчит. К чему об этом

говорить?!

[ALEKSO]

Да те же американцы. Кстати, зачем мажут лица сажей? Наши

политработники утверждают, чтобы нельзя определить национальную

принадлежность американского солдата. Бред! Индейцы наносили боевую

раскраску на лицо для устрашения врага, злых духов. А мы делаем то же

самое с той же допотопной целью, а, в конечном счёте, чтобы выжить. Мы

благодарим бога в лице старших начальников за приспособления для

бесшумной и беспламенной стрельбы, за подствольные, одноразовые и

автоматические гранатомёты, за огнемёты, за сигнальные и дистанционные

мины. В училище, до Афгана мы об этом и не слыхом не слыхивали.

Секретно было.… От кого секретно?!! И теперь всё это оружие пришлось

осваивать в боевой обстановке, не всегда удачно и без жертв.
И

получается, что учились мы воевать не из опыта Великой Отечественной

войны, не из боевых уставов, а из опыта вьетнамской войны, причём в

роли американцев.