Всем кто жил в славном городке Вюнсдорф (Wuensdorf)

И еще на всякий случай спросил, как пройти до того места, где раньше стояли советские войска. Мне указали направление через шлагбаум и прямо до центральной улицы. Терпеливо выстояв открытие шлагбаума, я двинулся вперед. Пошел прямо метров 50 и…увидел слева от себя еще до сих пор неразрушенное пятиэтажное здание явно советской постройки. Дойдя до центральной улицы «Берлине Алле», я понял, что нахожусь в бывшем 1-ом городке, где слева от меня на углу находился большой магазин, где сейчас находился какой-то местный торговый центр. Вдруг, в какой-то момент я случайно обернулся и понял, что за мной следят. Это была старая женщина. Она шла в метрах 10 сзади и подозрительно следила за моими движениями. Я стоял и снимал все вокруг на камеру, и это ей показалось странным. Мол, нашел что снимать. Какой-то хилый городишко. Пошел бы и снимал крупные города. Когда старушка поравнялась со мной, она решила со мной заговорить.

По глазам ее было видно, что ее одолевало любопытство спросить меня, что я здесь делаю и почему все снимаю на камеру. Так она и сделала. Я ей начал рассказывать про свою жизнь, про то, как здесь все было 16 лет назад. Мой ответ ее вполне удовлетворил. Видимо она удостоверилась, что я не какой-то там шпион-разведчик, и вторую половину нашего разговора мы уже дуэтом вспоминали, что и где находилось. Она оказалась вюнсдорфчанкой и, конечно же, все это видела и помнила. Она мне рассказала, что Вюнсдорф теперь называется Вюнсдорф-Вальдштадт, и что он уже входит в регион г.Цоссен. Итак, попрощавшись со старушкой, я перешел дорогу, выбрал направление в сторону среднего городка и пошел навстречу к прошлому. Было тепло, моросил дождик, но это меня ни в коей мере не расстраивало. Я был вне себя от счастья, меня переполняли чувства, я хотел остановиться и поцеловать асфальт, по которому когда-то ходили мои ноги.

Мне хотелось завернуть в лес у дороги и заглянуть под деревья и густую траву, в надежде найти какой-нибудь гриб, как когда-то в прошлом, когда мы с отцом ходили за грибами. Мне хотелось дышать этим воздухом, который остался таким же, как и 16 лет назад. На улице было очень тихо. Пешеходов не было вообще. Пару раз меня обгоняли велосипедисты, и мимо проезжали машины. Я дошел до круга. Слева был бывший Чичендорф. Я вспомнил, что и здесь жили некоторые из моих одноклассников, и я остановился здесь, чтобы отдать дань этому месту. Через некоторое время я увидел светофор, который абстрактно обозначал начало границы среднего городка. Я не знал, с чего начать, со школьной жизни и с армейской, и ноги сами повели меня к школе. Таблички, когда-то висевшей на входе, естественно уже не было. Но странным было то, что и никакой немецкой таблички там тоже не оказалось. Я уже знал, что это немецкая школа. Постоял у школы, на входных ступеньках. Войти не удалось. Был выходной день, и школа была закрыта.

Я обошел школу и дошел до стадиона. Его еле было видно: весь заросший и неухоженный. Часть стадиона, где когда-то стояли трибуны, присоединили к школе и обнесли сеткой. Я искал что-то родное, что-нибудь оставшееся с наших времен. И нашел! *Вдруг, сквозь высокую траву я увидел…наши футбольные ворота! Одинокие и заброшенные, стояли они, окруженные густо проросшей немецкой травой, как советский солдат, брошенный на произвол судьбы, но не желающий сдаваться. И вот пришел я, как Красная Армия, спешащая на помощь, подошел к воротам, погладил и, как гладят березки, *поцеловал и сказал: «здравствуйте, родные мои». Пройдя через стадион, я в последний раз оглянулся на школу, в последний раз обвел взглядом стадион, помахал воротам и еще раз попрощался со своим школьным прошлым. А вот и наш гвардейский 69-ый мотострелковый полк! На месте офицерского общежития ничего не было. Зато рядом с ним стоял домик, который когда-то был моим оркестром.

Теперь это была территория школы, а точнее, спортзал школы. Передо мной пронеслась моя служба в оркестре. Мне вдруг захотелось прошагать от оркестра до плаца, как мы это делали каждое утро перед утренним построением в полку. Я действительно сделал несколько строевых шагов, и обернулся на всякий случай посмотреть, не видит ли меня кто-нибудь. Со стороны могло показаться, что какой-то псих сбежал с психбольницы и выделывает здесь какие-то непонятные странные штучки. Не знаю, но я не чувствовал себя полностью раскрепощенным. Мне все время казалось, что меня сейчас кто-то сзади стукнет. Место, где стоял полк, было заброшенным. Вокруг стоял забор, на котором было написано «вход воспрещен». Я не стал рисковать и перелезать через забор, осторожность преодолевала мое любопытство. Я дошел до бывшего клуба. Как оказалось, от него осталась одна передняя стена. Все, что было за ним, естественным образом прогнило и обрушилось. За забором стояли еще не разрушенные казармы.

А вот и казарма разведроты, в которой мы, будучи учениками 10 класса, проходили курс молодого бойца. Выйдя из территории полка, я повернул назад и пошел по направлению к КПП. Не доходя до него, я повернул налево и оказался у дома, в котором жил вместе с папой, мамой и двумя братьями. Где-то была слышна русская речь. Я понял, что здесь живут и «наши». Обойдя дом, я повернул направо и направился к одноэтажному когда-то желтому бараку, где впервые, после приезда в ГДР, поселили нашу семью. У входа в дверь барака сидели двое – мужчина лет 40 и женщина постарше, лет 50. Я подошел к ним. Поздоровался по-немецки, начал говорить, что, мол, когда-то жил и служил здесь и жил вот в этом самом доме. В какой-то момент, по их акценту, я понял, что они русские, и плавно перешел на более родную нам русскую речь.

Оля и Виктор проживали в Вюнсдорфе уже более года и вели тихую однообразную жизнь, ежедневно, с утра до обеда, кроме субботы и воскресенья, посещая курсы немецкого языка, а остальную часть дня, путешествуя по окрестностям бывшего гарнизона. Они оказались приятными и доброжелательными людьми, им было очень интересно познакомиться и поговорить с человеком, прожившим здесь две жизни – школьную и армейскую. Они начали мне рассказывать, как иногда ходят туда, в запретную зону, в поисках той жизни, и натыкаются на еще оставшиеся с тех советских времен объекты, такие как, солдатские сапоги, кружки и прочую утварь. Виктор согласился провести меня внутрь дома и показать мне свою комнату. Потом мы договорились прогуляться по городку. Мы шли через средний городок в третий, а по дороге Виктор и Оля рассказывали мне, что и как здесь происходило с тех пор, как отсюда ушли наши войска. В какой-то момент я так увлекся их разговором, что не заметил, как наступило почти 8 часов вечера.

Я взглянул на свой билет и…успокоился. Я еще успевал на второе время, которое мне дали на выбор в берлинском вокзале. Я про себя поблагодарил продавщицу билетов, попрощался, сфотографировавшись на память, с двумя ставшими мне на время родными жителями бывшего среднего городка, и тронулся по той же дороге обратно на вюнсдорфский вокзал. Я удалялся все дальше и дальше, а фигуры Виктора и Оли становились все меньше и меньше. Начался дождик – такой же, что и шел по дороге в Вюнсдорф, но тогда он меня встречал, а теперь уже провожал, со слезами счастья от возможности, дарованной мне судьбой, снова увидеться с родным мне городом – моим Вюнсдорфом. ENDE

[Анна Павма]

Класс..... *(Y)
Хоть я там никогда не жила, но написано интересно....

Заурчик, молодец!
Ребята, пишите отзывы!