Поэма офицера фон Платена "История российских немцев"

33
Бодрей смотрю я на природу.
Ее сумели немцы сохранить,
И к ней любовь виновному народу
Никто не смог в вину вменить.
Но за такие добродетели,
Как долгу верность и патриотизм,
Перерождения радетели
Любому припечатают нацизм.
34
Ни духом я не ведал и ни сном,
Что встречу чудные ландшафты
В стране со вспоротым нутром,
Где всё карьеры, угольные шахты!..
Пейзажи, чаю, приглушили
На сердце боль не только мне,
Когда мы неожиданно открыли,
Что этой вовсе не нужны стране.
35
Желанны тут другие иммигранты,
Которыми достойно козырнуть:
Вот наши верные гаранты,
Что к прошлому отрезан путь!
В страну единокровных собирать,
Покинувших ее когдато братьев 
Национализм, дескать, поощрять,
На путь к нацизму встать обратный.
36
Национальность надо подменить.
Ну, например, гражданством.
Удастся много новых немцев залучить 
Покончено с арийским чванством...
Сейчас уж в ФРГ любой десятый 
То «немец» с Малой Азии, с Передней,
Еще из Африки, с Балкан и Кирибати...

29
Любой фасад вам сообщит,
Кто и когда построил дом,
Коротким поученьем одарит 
Библейский процитирует псалом.
Фахверк старинный  украшенье
И гордость малых городов.
Игра цветов приводит в восхищенье,
Для линий и пропорций нет уж слов.
30
Дворы любовно обихожены,
И улицы сверкают чистотой.
А где высотки нагорожены 
Как будто вновь попал домой.
Выходит, холеным и чистым
Быть может лишь свое.
Там, где рулили коммунисты,
Пришли в упадок город и село.
31
При случае удобном посетите
Владенья бывшей ГДР
И там наглядно убедитесь:
Еще понадобится много мер.
За столько лет не удалось
Затушевать хотя бы визуально
Зияние прорех, обилие заплат
Народной власти коммунальной.
32
Советизация не пощадила
Национальных «осси»* черт.
И в ФРГ их изживают силы,
Которые, боюсь, одержат верх.
Глобализация, мультикультура
И этот мерзкий этномазохизм*.
Да левая грозит нам диктатура...
Читатель, извини за пессимизм.

25
Там разумеют диалект простецкий,
Живые лица в кабинетах, не «фарфор».
Заметили и сносный мой немецкий:
«Das kommt jetzt selten vor»*.
О нас пеклись и «Каритас»*,
Немецкий Красный Крест.
И «гостевые» двадцать марок
Мы приняли как добрый жест.
26
А в городах  сплошь выводки ребят,
Мужчины в пиджаках и фесках
И женщины в платках, халат до пят,
Мечеть, на минаретах арабески...
Знакомое повсюду можно услыхать
Звучанье самобытной тюркской речи.
Как мог я в Казахстане угадать,
Что Азию и в фатерланде встречу!
27
Попали, к счастью, в городишко
Одной из западных земель.
Коттеджи всюду, виллы  не домишки,
А центр  везерских фахверков колыбель.
Порусски говоря,  каркасные дома.
Все элементы остова  из бруса,
Но сколько в них затрачено ума,
Души, изобретательности, вкуса!
28
Какая надобна сноровка,
Чтоб этажи над первым выступали!
А раньше скопидомы той уловкой
Казне за площадь меньше отдавали.
Не забывали, правда, красоту:
Карнизы, столбики, виньетки
Во всю строенья высоту,
Крученые балясины, розетки...

21
Пути тот Платен посвятил
Едва ль не весь свой очерк,
А я читателю что предложу?
Учительский, понятный почерк?
Коль век великих скоростей
Такое путешествие опошлил
Командой «Пристегнуть ремни!»,
Я буду далее дотошен.
22
Недостает канвы рассказа крепкой 
Ее оценкой попытаюсь возместить:
Какой нашел я землю предков,
Чем примечателен немецкий быт...
Отчасти был уж просвещен
Я письмами родных и прессой,
Но чтоб увиденное изложить,
Жанр очерка, конечно, тесен.
23
Итак, в Ганновере мы сели.
На нас пальто и меховые шапки,
А здесь погода как в апреле...
С пожитками, детьми в охапку
Бежим к автобусу, что ждет.
«Во Фридланд вас отправят,
А там кому как повезет», 
Успел свояк мой вставить.
24
Боятся все земель восточных,
А мне как будто все равно:
После Тургая и в Торгау захочешь,
Страна объединилась ведь давно.
Нас встретил колокольный звон.
Он глубоко запал мне в душу.
И быт в том лагере знаком 
От коек до общественного душа.

17
Вот поезд «Павлодар  Москва»
Казанского достиг вокзала.
Кондуктор, задом выход заслоня,
Истошным воплем заорала:
«Сюда, Иван: я немцев привезла!».
Так уезжали свояки, соседи Гейсы...
При нас прямые, скорые ввели
Воздушные коммерческие рейсы...
18
Республика с трудом нас отпускала,
Всяк норовил урвать последний куш,
Как будто им по чину полагалось
Брать отступные с вольных душ:
За диски музыкальные, кассеты
И золотую на часах цепочку,
За клади лишний килограмм...
Их не сочтешь, придирок прочих.
19
Наш самолет таможня задержала
Изза нехватки буквы в моей визе.
Звонили, бегали, справлялись,
Картинно убеждали: это не капризы.
Уж спутники сердитые шипели:
«На лапу дайте! Что уперлись?».
Дать было нечего, да не хотели,
И парни в форменках утерлись.
Вальдемар Платен
Описание путешествия переселенцев и образа
жизни коренных немцев (199632000)
20
Далекий предок Бернгард Платен
Был много месяцев в пути,
А я проделал путь обратный
Всего за считанны часы.
Над Казахстаном в шоке задремал,
В Москве очнулся при заправке.
Опять забылся. Полусон прервал
Толчок на битумной канавке.

13
А если б три десятка лет назад
Не устоял я, желторотый «дембель»,
Когда, нацелив похотливый взгляд,
В мастику обмакнувши штемпель,
Та паспортистка, будто бы шутя:
«Ой, я ошиблась, записала ПЛАТИН...
Или оставим, чтоб суженая  ПЛАТИНА,
Дороже золота червонного была?..»
14
Хоть теще незабвенной было 80 лет,
Ей заявили в паспортном отделе:
 Отца и матери расписок нет,
Что отпускают Вас на самом деле.
 Отец погиб еще в «Гражданку»,
За месяц до рожденья моего,
А тело матери ... на полустанке...
 Нужна бумага, только и всего!
15
Еще хрусталь сияет в горках
И собирают пыль дареные ковры,
На пальчиках сверкают кольца,
За буковки хвативших хабары*:
К исходному вернут Андреасу Андрея,
К начальной Ирме возвратят Ирину
И снова Крауса с Краузом породнят,
Или Павлина станет вновь Паулиной.
16
На немцах кто не наживался!
В Москве, под носом у ЦК,
Разбойничали рэкетиры,
Иль вымогатели, короче говоря.
В их лапах были все пути
С вокзалов до аэропорта,
Где собирали алчно дань
С трудящихся второго сорта.

9
«Казахский дух национальный
Учитель призван возродить, 
Нас из Минпроса наставляли. 
В учебных планах русский сократить!».
Но, к удивлению, казаховеды
Совсем не рады, что часов не счесть:
Родную изучать историю, словесность
Тогда лишь можно, если они есть.
10
На курсы языка послать не преминули
Учителей, весь соцкультбыт.
Но я казахским овладел еще в ауле,
А сыновей мечтал родному обучить.
Так постепенно вызрело решенье,
Моим одобренное братом, 
О вынужденном возвращеньи
Туда, откуда род наш  Платен.
11
Уж не однажды молодые степняки
Указывали чужакам на дверь:
«Квартир и дач у них не покупайте!
И так все будет нашим без утерь».
Жилье мы отдали за мизерную цену,
Оставив дачу на произвол судьбы,
А книги с полок на всю стену
Растопкой стали для чужой печи.
12
Не скоро я, Владимир Платен,
За визою отправился в ОВИР.
На службе этой много пятен,
Народ ее перекрестил  ОБДИР.
С придирок начал паспортный отдел:
«Отец ваш  Мартин иль Мартын?».
И закавык таких в охапке дел 
Что городи из них хоть тын.

5
Тогда на Волге немцы основали
Уютное селенье Гуссенбах
И в нем почти два века скоротали,
Познав лишенья, голод, страх,
Пока в том «сорок памятном» году
Не черный  красный вестник
Вдруг объявил неслыханну беду 
Этап в телятниках, вонючих, тесных.
6
Тургай  вот место назначенья.
Скудна до горизонта целина.
Местами мазанки  казахские селенья,
Озера высохшие, чахлые стада.
«Для воинов отважных наших
Здесь будете растить тушенку».
Привычных нет тут огородов, пашен,
И даже продуктовой нет лавчонки.
7
Подкармливали нас казахи,
Не баскарма*  простые люди,
Когда уж лишней не было рубахи
Да не осталось на обмен посуды.
На свет я появился много позже,
В 47м, после трудармии отца,
Но матери молитву крепко помню:
Воздай им, Бог, за чуткие сердца!
8
Советов крах предугадали,
Когда стабильно скудный быт
Уж нефтедоллары не покрывали
И социализма принцип был забыт.
Сначала «гласность», «перестройка»,
Потом империи развал.
Большой «парад суверенитетов»
Национализм разжигал.

1
Здравствуй, то есть Guten Tag,
Снисходительный читатель!
Притчу, что в твоих руках,
Сочинил переселенец Платен.
Еще за двести тридцать лет
Меж колонистов был писатель,
Оставивший несмелый след, 
Бернгард Людвиг Платен.
2
Он бывший офицер и дворянин,
К тому же мне далекий предок.
Из «фонов» оскудел не он один,
Такой удел не столь уж редок.
На Волге счастья попытать
Не вдруг решился он.
Терзался дней четырепять
И... угодил в тот эшелон.
3
Так бы, повоенному, назвал
Обоз мой пращурофицер,
Хотя в пути их ждал «девятый вал»
И пеший переход, коли остался цел.
О муках тех фон Платена стихи.
Еще в них русский сельский быт.
Простые, но рельефные штрихи
Меня сумели вдохновить.
4
Лишь поколений через десять
Прямому Платена потомку
Пришлось все «за» и «против» взвесить
И в путь обратный увязать котомку.
Exodus'а* быть летописцем
Сама судьба мне прорекла.
Ведь, как мой предок, я учитель.
Жизнь, словом, шанс дала.

Вальдемар Платен
Описание путешествия переселенцев и образа
жизни коренных немцев (1996-2000)