Нужна ли нам территориальная автономия?

[Алмазик]

ДА ! Я соглашусь с этим что возможно в блежайшее время будит русский ! Он станет из сильного блокирование России с внешним миром а тоисть раздавит эканомикай . Сейчас там проктически все заводы стоят и нет даже больницы в Риге . Все латыши практически живут за гроницей и как в зосаде выжедающий момент ждут а тоисть перемен . Этот народ не когда в ЕС не вступит и с Русскими в одну ногу не пойдут . Я вам открою тайну Латвия и *Литва это немцы ! Я с ними говарю по немецкий во всяком случии очень похожий , у них свой деалект .....

В Германии немецкий язык является официальным языком страны. И не только в Германии. Немецкий язык - язык немцев и австрийцев, признан официальным языком Австрии, один из официальных языков Швейцарии, Люксембурга и Бельгии. Он относится к индоевропейской семье языков (германская группа). Письменность на основе латинского алфавита

В целом почти 100 миллионов человек считают немецкий язык родным или своим первым языком. Среди них приблизительно 77 миллионов в Германии; 8 миллионов в Австрии; 4.5 миллионов в Швейцарии; 2 миллиона в Соединенных Штатах и Канаде; приблизительно 2 миллиона в Латинской Америке; и еще несколько миллионов по всей Европе, включая Балтийские республики, Белоруссию, Чешскую республику, Францию, Венгрию, Польшу, Россию, Словакию, Румынию, Украину, и балканские государства. Немецкий важен как культурный и коммерческий второй язык для миллионов людей в Центральной, Северной, и Восточной Европе, а также в Северной и Южной Америке.

[Алмазик]

Cкоро будит туретский офицальный по всей Европпе с токим тэмпом размножения

[Алмазик]

Утром села у трюмо и спросила у него . " Я ль на свете всех милее , всех румяней и белее "? - И мне зеркальце в ответ : Охренела ? В 60 лет?!)))))

Лео Майер. ПРИЗНАНИЕ
Я – немец с искореженной судьбою,
Уставший от наветов *и неправд.
О родина, я чист перед тобою.
И не тобой лишен гражданских прав.
Нет преступлений, а грехи – без счета.
Я виноват по оговорам злым
в том, что язык Бетховена и Гёте
стал с колыбели и моим родным.
Я изгнан, очернен и оклеветан,
С моим народом сослан в лагеря.
О Волга! Я встречал твои рассветы
До роковых закатов сентября.
Не мог ведь мой народ предать Поволжье,
где путеводной стала жизни нить.
Ума не надо, чтобы грязной ложью
Святой колодец правды замутить.
Я внёс частичку в общую победу.
Я лес валил в таёжных лагерях.
Я голодал, но я молчал о бедах
И жарил вшей тифозных на кострах.
От холода зимой, от гнуса летом
Страдали мы, и свет нам был не мил.
Голодные, худые, как скелеты,
Мы надрывались и лишались сил.
Почти босые на заре неяркой
Мы шли в болота на лесоповал.
По-волчьи зубы скалили овчарки.
Хмельной конвой отряд сопровождал.
Мы замерзали на холодных нарах.
Эх, доходяги – вот и вся любовь!
Больные люди корчились в кошмарах,
Когда клопы и блохи пили кровь.
А до побудки трупы мы грузили –
Лёд на ресницах, головы в снегу…
Их сбрасывали в общие могилы,
А всех ходячих гнали вновь в тайгу.
Шесть лет не мог я досыта наесться,
Когда домой вернулся весь больной.
Шесть лет не мог я снова отогреться,
и зорко комендант следил за мной.
А вдруг захочет спецпереселенец
Куда-нибудь податься из села?
Смотри, в тюрьму заткну, паршивый немец,
На двадцать лет в чём мама родила!
Я – немец, я ведь это не скрываю,
Но я же человек, понять сумей.
Люблю Россию, ей добра желаю,
Одной и вечной родине моей.
Я верю, что когда-нибудь свобода
Развеет клевету и боль обид.
Святая правда моего народа
Тупую ложь и подлость победит!
1949 год
(Перевод с нем. Роберта Вебера)

Это нашим дедам посвященно ,а мы не должны забыват.!!!

[Marianna-well]

Спасибо (L) :-(

[Алмазик]

Я – немец, я ведь это не скрываю,А я фашист !":-D

Уже несколько недель идёт война, немцы оккупировали Беларусь. В шестнадцати километрах от деревни, где жила Геня, находилось поселение евреев. Немцы сгоняли их в сарай и сжигали заживо. Некоторые евреи скрывались у знакомых, – в доме Гени пряталась учительница местной школы. Из некоторых семей выбирали по человеку, который и отправлялся в нёмецкий трудовой лагерь. В Гениной – выбор пал на Женю, она была здоровой, сильной девочкой. У Гени же после удара с детства не разгибалась рука. И Параскева решила отправить к немцам Геню с документами Жени, в надежде, что из-за больной руки её не возьмут в лагерь, а оставят дома. И вот ранним утром Геня с Параскевой отправились в еврейское поселение, где обосновались немцы. Параскева очень волновалась: она надеялась, что Геню не должны взять из-за больной руки, но смутное предчувствие чего-то плохого душило её.Вагон был переполнен молодыми девушками. Все, как и Геня, очень страдали и тосковали. Кто-то стал напевать сквозь слёзы, а кто-то подхватил, – так сложилась песня-плач:
Ночь начинается, вагон качается,
А мне мерещится жестокий сон…
Страна любимая всё удаляется,
Летит в Германию наш эшелон.
Прощайте, улицы родного города.
Прощайте, девушки, отец и мать.
Везут в Германию на муки голода.
Везут в Германию нас погибать.
Но знайте, сволочи – «освободители»,
Тогда придёт ваш смертельный час,
Когда в Берлин войдут герои-летчики,
И отомстят за всех за нас.
Ночь начинается, вагон качается,
А мне мерещится чудесный сон.
Страна любимая всё приближается.
Летит на Родину наш эшелон.

Здравствуйте, улицы родного города,
Здравствуйте, девушки, отец и мать.
Везут с Германии из муки голода,
Везут на Родину – домой опять.
А поезд всё ехал и ехал, всё ближе и ближе к чужбине, всё дальше и дальше от родины. Но вот толчок, и поезд остановился. Открылась дверь. В вагоне появились какие-то люди. Они вывели пленников из поезда. Дождь хлестал Геню по щекам, но ей было всё равно. Она шла, куда говорили, садилась, куда указывали, она делала всё, как будто во сне, не осознавая ничего из происходящего. Пленных ещё долго перевозили из одного здания в другое. Геня помнила всё очень смутно. Очнулась она только, когда их подвезли к длинным серым баракам, окружённым колючей проволокой, где пленных разделили на два отряда.Однажды грузовик с пленными приостановился на дороге, Геня свесила руку из машины, а пробегающая мимо женщина сунула ей в кулак какую-то бумажку. Геня развернула листок. Он был красного цвета с какими-то немецкими надписями. Девочка подумала, что над ней издеваются, и выбросила бумажку. Только потом Геня узнала, что это был талон на хлеб.