То было на Вятке в безлюдном лесу.
Мы рыли могилу в болоте.
Погреться порой отходили к костру
и вновь приступали к работе.
Лопаты врезались и в камни, и в мох,
и в корни, и в ржавчину гнили.
А ноги так стыли - помилуй нас, бог!
И руки от холода ныли.
Истлевшие трупы лежали в кустах –
на лицах осенняя слякоть.
И не было мяса на синих костях...
Посмотришь - и хочется плакать.
Когда мы друзей предавали земле,
надгробной не было речи.
Мы, встав на колени, шептали во мгле:
«Прощайте, родные! До встречи!»
До лагеря мы дотащились без сил
вдоль берега ночью морозной.
Дежурный охранник наганом грозил,
что, дескать, вернулись мы поздно.
Хлебали баланду, наш лагерный суп,
и спали в объятиях бреда,
а утром с нар Якоб стаскивал труп навеки уснувшего Фреда.