[gainst]

Далёкие звезды и луна были свидетелямиада на земле. Ворота с колючей проволокойсо скрипом сомкнулись посреди тайги.После обязательной переклички всеразбрелись по нарам. Одна лежала посредидороги.Подружка,павшей в трудовом бою, заснуть была нев силах. Она поднялась, вышла из барака.Ворота в лагерь были приоткрыты, охранапела песни в избушке КПП. Русскаясамогонка и американская тушёнкасочетались между собой в интернациональномбраке. Сегодня день рожденье государства.
Эллавытащила из барака сани, на которыхпримерзла бочка. В этой бочке возиливоду. Пятнадцатилетняя девчонка взялаполено и стала сбивать лёд, и отбиласанки от примёрзшей бочки. Затем положилана санки две длинные доски и, как воришка,тенью прошмыгнула за ворота.
Еёподруга бревном лежала на дороге. Эллавстала на колени, и горячие слёзы закапалина холодное лицо. Ещё вчера на нарахмечтали вместе о любви, а сейчас они поразные стороны баррикад.
-ОБоженька! Возьми её в своё светлоецарство счастья! - молилась Элла втемноте. Она погрузила подругу на сании готова была лечь рядом, лишившись сил,но какая-то пружина внутри продолжаладействие. Упираясь как старая кляча,спасаясь от растерзания лесным зверьём,она потащила подругу в заветный лагерь,хоть и неволя, но крыша над головой есть.Скрип снега о полозья вызывал унылуюмелодию прощанья. Прошмыгнув незаметнов ворота, она поставила гружённые саниперед крыльцом начальника лагеря. Вукор всей власти.
Наутреней проверке Эллу выволокли изстроя охранники и бросили к ногамначальника. Своя же крыска донеслалагерному вождю. Её отправили в карцер.
Эллане понимала смысла. Она перед Богомсделала доброе дело, не бросила подругуна дороге, а её за это наказывают медленноюсмертью. Подруги дали ей свои платки ивещи. Девчонка натянула все, что можнона себя.
-Вкарцере холодно! Там крысы!Держись,-предупредили лагерные знайки.
Карцероказался - как каменный колодец, величинойcуборную, что стояла дома в огороде. Внём можно лишь стоять или присесть накорточки, окно под потолком было срешеткой, но без стекла, и в трущёбеэтой, казалось, было холодней, чем вполе. Грязные каменные стены высасывалидушу из груди. День показался длиннеежизни, а в сумерках припёрлись крысы.Они вылазили из всех щелей, пищалиотвратительно и нагло прыгали на Эллу.От этой мрази
девчушкаотбивалась, как могла. Она кричала отмерзости, от ужаса, от боли. Крысы прыгалина неё и норовили укусить в лицо.
Вкоридоре загремели ключи, двериотворились, и на пороге встала бабушка,дистрофик, сторож - истопник, тожетрудармейка-немка.
-Выходи!- сказала она.- Начальство ушло. Посидишьсо мной у огня, там крысы нас обоих недостанут. Они, попавшие в рабство, сиделиу тёплой печки и вспоминали прошлое,свой дом.
Теперь,когда у Эллы растут беспечные правнуки,ей часто вспоминается то страшное время,в котором мерещатся крысы, полыхающиев огне той печки, которую они тайкомтопили вместе весь тот смертельныйсрок, назначенный на карцер.