Au pair
По смыслу я догадалась, но не поняла, почему ОПИ.. хотя сама не знаю, как правильно по-русски было бы.. ау- пеир?(sc)

Фёдор, Вы же прекрасно понимаете, что войну оценивать, как нечто положительное и полезное явление любой здравомыслящий человек вряд ли будет. Но почему Вы, вмешательство НАТО в гражданское противостояние в Ливии на стороне восставших считаете войной, а военное подавление гражданского протеста против режима Каддафи войной не считаете? А ведь это куда более подлая война, война против собственного народа! Чего стоит одно только привлечение для этого подавления наёмников? О какой зомбированности можно говорить, а вернее, о чьей? Совет Безопасности ООН, представляющий пять постоянных членов и десять не постоянных убедительным большинством проголосовал за резолюцию № 1973. Это факт. Две страны, имеющие право вето воздержались. Это тоже факт. Ваша склонность видеть во всех происходящих событиях "руку" дядюшки Сэма так же прекрасно может быть объяснена, как зазомбированность сознания. Тем более такая точка зрения абсолютно не оригинальна, берущая своё начало с советских времён.

Чего стоит одно только привлечение для этого подавления наёмников?
Саша, Гаддафи привлекал наёмников для подавления восстания среди своего народа? :-O

Да и очень хорошо им платил. Валь, а ты сознательно так его фамилию пишешь? (fr)

Саша, честно сказать, для такой полемики я сейчас не мотивирован. Только что пришли от Андрея. От брата моей жены. У неё шесть братьев. Трое умерли. Старшего отравили в трударми. Андрей - младший. Три дня назад прошёл проверку у врачей и получил смертный приговор. *Жить ему сталось две-три недели. Врачи посоветовали оптимально использовать последние дни жизни. Приехал старший брат из Гамбурга с семьёй. Андрей гармонист, его племянница профессиональный музыкант. Аккордеон, гармошка, песни... Грустные и весёлые. А что делать? Не хоронить же его раньше времени. Много и часто смеялись. Может быть покажется это странным, но смех был искренним. У всех. У Андрея вроде бы тоже. Я снимал на камеру и сдерживал слёзы.Когда с видеокамерой. *Мария, правда, уходила, пару раз в туалет и возвращилась с красными глазами. Да и потом неизвестно ещё, что будет с нами завтра. Может быть, кто-нибудь из нас, сегодня вполне здоровый человек, услышит завтра от своего врача смертный приговор и сковырнётся ещё раньше Андрея. Или сделает свой последний вздох на руках работника скорой помощи на запасной полосе автобана. Саша, знаете что я сейчас бы хотел? Послушать как Вы играете на гитаре. Было бы здорово всем участникам этой темы собраться в августе на всеевропейском фестивале бардов и послушать там Вашу гитару. У ночного костра. Этот фестиваль проходит раз в год около Вупперталя. Как Вы на это смотрите? Ну а полемику я готов продолжить. Но не сейчас.

Muammar Muhammad Abdassalam Abu Minyar al-Gaddafi oder Mu’ammar Muhammad Abdassalam Abu Minyar al-Qaddhafi
********de.wikipedia.org/wiki/Muammar_al-Gaddafi

Фёдор извините, у Вас действительно очень не простая ситуация. Здесь тот случай, когда очень хочется, что бы врачи ошиблись в своём диагнозе. Дай Бог вам всем много сил.
А что касается игры на гитаре, то к сожалению я не играю. Но послушать её люблю.

Сегодня встретили нашего бывшего фермитера. рассказал, что двое его коллег тоже заболели, неизвестно ещё, какой исход. Сказал, что надо каждый день радоваться, что мы живём и что с каждым из нас может то же самое случитъся, никто от этого не застрахован. очень жаль, что медицина бессилъна в таких случаях.

Я тоже не играю. Могли бы послушать других. Барды - это здорово! Сами сочиняют песнб, сами сочиняют музыку и сами её поют. Андрей исполнил нам сегодня песню о любви. Сам сочинил и музыку и текст. Я сейчас дам ссылку на видеорепортаж с фестиваля российских немцев в Дортмунде. 2010 год. Андрей там был зрителем, но в перерыве не удержался и попросил гармонь у Виктора Киндеркнехта. Это часть первая. Всего 8 минут. Весь репортаж *длится 2 часа. ***********.youtube.com/watch?v=7hgriKApQQc

Я попробовал, кликнул, вроде сработало. В общем, посмотрите. Это наши люди, наш народ. Одни с чисто русской душой, другие с чисто немецкой, но большинство принесли с собой в тот зал и на ту площадь дух обоих народов.

Просто я думаю, что *только мы, российские немцы, можем понять друг друга и никто больше. Директор нашего музея Катарина Нойфельд сказала: "Умрёт ли вместе с нами вся наша культура или будет дальше жить, сказать трудно...."

Посмотрела этот фильм, а где Андрей там? В начале было двое мужчин и в конце один, что не костюмированный.

Он в самом начале с гармошколй. Я остальные части доделаю, он там часто появляется перд камерой.

Клавиатура заедает, я просмотрел опечатки

Три дня назад прошёл проверку у врачей и получил смертный приговор. *Жить ему сталось две-три недели.
Фёдор, а до этого что Андрея ничего не беспокоило, нигде ничего не болело? Как страшно....Вот ведь и у моего 37-летнего брата в 2006 году ещё в октябре не могли ничего найти, а *ноябре уже поставили смертный диагноз "рак желудка и печени" и так же дали пару недель на жизнь...У него 24 декабря День Рождения, так и мы вот наподобие все собрались и смеялись и шутили, а в душе у всех "кошки скребли"...Через 3 недели его уже не стало...

У Андрея тот же самый диагоноз. Мне всё кажется, что его спасёт какое-то чудо. Но чудо происходит очень редко. Иначе оно бы и не было чудом.

Слезы душат. Понимаю, что все когда-то уйдем, но лучше не знать этой даты. Так жить легче. Очень *хочется верить, что это ошибка врачей.

Какие прекрасные были это люди! Спасибо всевышнему за то, что свёл меня с такими людьми. Я не знаю как кончу свой жизненный путь. Макушкин Александр Тимофеевич знал. И не только знал, он сделал всё так как это понимал.

В августе пришло письмо от Анны Александровны. Её муж умер в 20 июня 1978 года. В день её рождения. Терпел изо всех сил, чтоб до этого дня дотянуть. «Аня, возьми ручку и тетрадь. Я сегодня умру. Надо написатьзавещание...» Диктовал он 45 минут. Где и в чём похоронить, кому отдать рукописи...потом сказал: «Ты, наверное, забыла,что у тебя сегодня день рождения. Я приберёг подарок. Когда ещё ходил. Он лежит на шкафу. Моё последнее желание...Я хочу умереть один. Спасибо тебе за любовь. Я был счастлив с тобой. Иди...»Ей очень трудно было выйти из той комнатыи в сто крат труднее было жить потом.

Зимой пришла от него посылка с письмом. В посылке продукты для похода и цветная фотоплёнка. Пишет, что приболел. Приехать не может. Уж в следующий раз сходит вместе с нами. Следом пришло письмо от жены. Написала, что у него рак, оперировать поздно. Я пошёл в поход на Сказку без него. На той вершине достал из-под камней бутылку с нашими автографами. Вокруг белоснежные вершины, красота, о которой он мечтал. Я знал, что его уже нет на этом свете. Красота и траур перемешались в сердце моём.

Сказка– это самая красивая гора Горного Алтая. Одно из красивейших мест планеты. 20 июня 1976 года его жене, Анне Александровне, исполнялось 60 лет. В этот день АлександрТимофеевич вывел свою семью к озеру Шавло. Макушкин ни разу не был на Алтае, но ориентируясь по картам, спланировал выход к озеру очень оригинально. Выходят они из леса и видят перед собой горное озеро, а за ним гора Сказка. Утренние лучи солнца озаряют белоснежные вершины: Красавицу, Мечту и Сказку. Вся эта картина отражается в изумрудной глади озера прямо у их ног. Александр Тимофеевич приглашает всю свою семью войти в храм её Величества Природы и говорит жене: «Дарю тебе Сказку!» На следующий год он, ленинградец, показывал нам наш Алтай. Подарил и нам тоже Сказку. Нам сМарией было тогда по 30 лет. Мы забралисьна одну из вершин. Под нами семь озёр и все разного цвета, а перед нами сама Сказка во всей своей красе. Мы запихали свои автографы в стеклянную бутылку и заложили её на вершине камнями. АлександрТимофеевич мечтал сходить на Сказку ещё пять раз.

В1976 году свела меня судьба с одним замечательным человеком. Макушкин Александр Тимофеевич, один из отцов советской кибернетики, среди его друзей учёная элита Советского Союза и даже сам Александров, Президент Академии наук СССР. В детстве пионер Саша Макушкин встречался с писателем Максимом Горьким. Кроме того Макушки был ещё и мастером спорта по туризму, основатель нескольких союзных туристических маршрутов. Поднимался на Ключевскую сопку, провёл свой отпуск со змееловом во Фрунзе, другой раз провёл лето наТянь-Шане у охотника на снежных барсов. На Памире он искал йетти, снежного человека. Занимался бегом. В день рождения пробегал столько километров, сколькоему лет. В 60 лет пробежал 60 км! На следующий день рождения жена потребовала перейти на марафонскую дистанцию. В тот год он приехал из Ленинграда, точнее из Петродворца к нам в Горный Алтай со своей семьёй. Запланировал подарить своей жене Сказку.

В августе пришло письмо от Анны Александровны. Её муж умер в 20 июня 1978 года. В день её рождения. Терпел изо всех сил, чтоб до этого дня дотянуть.
Боже как это больно...В один день отмечать свой День Рождения и День смерти любимого человека...Это уже вечный трауер...

Лиля, а после 60 это уже *не зависит в какой день это произойдет, все равно остаток жизни будет в трауре, даже если этот траур не будет виден окружающим.

Не думаю, что это зависит от возраста...Скорее это зависит от глубины отношений и конечно же характера человека...

Лиля, пережив утрату *в30-40 лет у человека есть еще время свою личную жизнь как-то вновь устроить, после 60 лет (часто) ни шансов, ни желания, ни сил нет, чтобы начать новую жизнь..

Дай бог никому из нас не испытать это на себе...(ch) (L)

Александр Тимофеевич прожил оченьинтересную и очень *красивую жизнь. Сам подарок был преподнесён очень романтично. Это была коробка шоколадных конфет. Он подарил её Ане в первый раз ещё до войны. Когда они дружили. Потом это стало традицией. Она прервалась лишь во время войны и в послевоенный голод. На шкафу лежал такая же как и всегда коробка. Как в самый первый раз. Сноха его мне призналась: "Завидую им. Живут как молодожёны!" О том как надо уходить из жизни он с нами говорил не раз. Говорил indirect. Приводил примеры как это делали его друзья. То, что он встретит свою судьбу мужественно, у него не было никаких сомнений. Он был и будет для меня в этом плане и в других отношениях всегда примером. Так же как и мой дед. И мой отец. Они такими же были.

Я приведу отрывок из своего романа "Изгой или повесть о Шёлковом Каштане". Вы поймёте, о чём...
1.
Ночь пролетает в мгновение ока. Меня будит медсестра Валентина. Я сажусь на кровати, опускаю ноги на пол, встаю, но продолжаю спать с открытыми глазами. Я ни о чём не думаю, ничего не знаю, ничего не помню. И не стараюсь о чём-то думать, что-то помнить, выполняю всё, о чём просит добрая ко мне и сдержанно рычащая на любопытствующих больных медсестра. Наверное поэтому я спокоен и даже чуточку счастлив. Мне также нравится, что меня не оставляют без внимания все, с кем я успел познакомиться. За неделю пребывания в онкоцентре я набрал тот рейтинг популярности, в котором чувствую себя человеком. Я намеренно не слежу за временем, хотя потихоньку начинаю волноваться, ведь уже к обеду очнусь от наркоза и буду знать, что приготовила мне своенравная судьба. Позже я буду просыпаться среди ночи в холодном поту кладбищенского ужаса, думая, что меня ещё не оперировали, что я ещё только лежу на операционном столе и всё ещё не знаю, рак у меня в груди или маленькая добренькая вавочка...

2.
Наконец две уже знакомые мне молоденькие студентки-практикантки третьего курса Барнаульского медицинского института мило и непосредственно ловят меня в дверях палаты, почему-то считая, что я собираюсь удрать туда, где мокнет под дождями скошенная трава, усаживают в инвалидную коляску и под сочувствующие вздохи больных, среди которых я вижу заплаканную Эн, везут к служебному лифту. Я покоряюсь им. Я сделал в жизни то, что сделал, теперь готов встретиться со смертью, сказать ей пару ласковых...
"Господи! - взываю мысленно к Создателю. - Я ничего не прошу, сделай так, как угодно Тебе!.."
Поднимаемся на "Седьмое небо" - в операционную на верхнем этаже, где, на мой взгляд, выглядит действительно неземным, фантастически красивым.
Меня окружают пять или шесть мило улыбающихся симпатичных девушек мединститута. Я раздеваюсь перед ними догола и не испытываю стыда как перед заботливыми богинями. Я благодарен людям, взявшимся продлить мне жизнь. Я хочу осмотреться, запомнить всё до мельчайших подробностей, но улыбающиеся сирены берут меня под руки, подводят к операционному столу, одевают на ноги белые чулки, помогают взобраться на стол, укладывают поудобнее мою тяжелеющую голову, пристёгивают руки и ноги ремнями, накрывают тело белой простыней, хлопочут вокруг как птахи и как птахи щебечут со мной, щебечут. Одна из пташек смочила мои пересохшие губы влажной салфеткой. Другая...
Нет ни света, ни тьмы, ни добра, ни зла, ни мысли, ни боли, ничего ни в чём нет, как не было до сотворения мира. И я не знаю, когда начинаю понимать, что мир как стоял, так и стоит, и только я, моё слабое сознание проблескивает в него из небытия, из ничего, из провала памяти слабой искоркой - блеснёт и погаснет, блеснёт и погаснет.
В один из проблесков слышу потусторонний голос доктора Агеева:
- Альберт, вы меня слышите? Альберт Генрихович!..
Я что-то бормочу, пытаясь увидеть доктора, но ничего, кроме наркотического куража не вижу. Доктор Агеев поймал этот проблеск.
- Вынужден оперировать вас в третий раз - внутриполостное кровотечение не останавливается. Вы согласны?..

3.
Память немедленно выдает краткую информацию из немецкого журнала о том, что свёртывание крови в ране после операции происходит под воздействием энзима - фактора 13. Энзим способствует и росту соединительной ткани, с помощью которой затягивается рана. При недостатке фактора 13 остановить кровотечение трудно. Доктор Агеев объясняет проще:
- Свертывание крови ослаблено длительной работой в химическом производстве, болезнями, операциями, стрессами... Альберт, ты должен решить!..
Всё верно. И уж коли он перешёл со мною на ты, дела мои расхреновые! До меня как до жирафа на десятые сутки вдруг доходит: в третий раз на операционный стол? Значит я уже дважды побывал там?! И кровь не останавливается? Выдержит ли сердце? Это ведь снова наркоз! И Агеев не уверен...
- Доктор Агеев!..
- Да, говори, дорогой, я слышу тебя! Говори!..
- Сколько крови я потерял? - спрашиваю, чтобы остаться в проблеске сознания, не впасть в панику, прикинуть шанс на выживание.
- Много, - слышу недовольный ответ.
Это и есть схватка со смертью, проверка на твёрдость. Я вижу трепетный огонёк зажигалки и волосатую руку Скорпиона, вижу фотографии мёртвой Ольги на столе Эберта, меня не оставляют воспоминания о людях полковника Ершова, будоражат образы родных и друзей, и всё это – в течение короткого мгновения.
- Я согласен... - сожаление о сказанном пронзает меня насквозь, я стискиваю зубы, понимая, что выбора у меня нет, я должен быть верен слову, особенно сейчас, когда на карту поставлено всё: жизнь, Рената, память о прошлом, задуманный очерк, недописанный роман... Я проваливаюсь в никуда, растворяюсь в небытие. Остаётся лишь огромное желание вернуться обратно, вернуться во что бы то ни стало, выполнить намеченное, посмотреть, каким я стал. Это желание наполняет доктора Агеева и его ассистенток энергией подвига.
- Мы должны его спасти! - говорит Агеев анестезиологу. - Этот человек много сделал для других!..
Был человек, да весь вышел, кажется мне из моего небытия, из моего безвременья.
Я не знаю, сколько часов меня штопали заново, я не знаю, когда, но все органы моих обострённых чувств вдруг, в одно мгновение завопили от ужасной боли: кто-то выдирал из меня моё горло! Я ещё не пришел в себя, я без сознания, но всей подкоркой головного мозга как шахтерским кайлом врубаюсь в жестокий мир: нет, не горло - из горла безжалостно выдирают то, без чего я не мыслю дальнейшего существования - мою душу! Я знаю, почему кричит новорожденный ребенок, исторгнутый утробой матери! Не рвите пуповину!!!
- Дыши сам! - врывается в уши надрывный крик матери.

4.
"Дыши сам? Но как?!. Я не умею дышать! Я не умею дышать сам! Я не знаю, как это делается! У меня нет пуповины, мама! Ты отняла меня от своего дыхания, ты хочешь мне добра, хочешь, чтобы я стал самостоятельным, но я... О, Боже, я на операционном столе! Это было искусственное дыхание! Аппарат дышал вместо меня, дышал в меня, дышал легко, в такт организму, а теперь - отняли!.. Мне не хватает воздуха, мама! Я задыхаюсь!.."
Я чувствую, как лезут из орбит мои глаза, судорожно изгибаюсь, хочу крикнуть, чтобы медсестра, которую я вижу, *позволила мне вздохнуть хотя бы ещё разок, чтобы она как можно быстрее сказала, что нужно делать, чтобы дышать самостоятельно, и в этот благословенный Богом момент лёгкие мои расправляются сами и я слышу, как шумным радостным потоком устремляется в меня прохладный пьянящий живительный воздух. Всё во мне взрывается ликующим победным криком:
- Я дышу, мама! Я дышу сам!..

5.
От наркоза я часто путаю сны с реальностью, заговариваюсь.
Надо мной склоняется медсестра лет двадцати пяти с толстыми линзами очков. Её зовут Олей. Она неуловимо схожа с Ольгой Беловой. У неё чувственные губы и милое усталое лицо. Нет, она мне не снится. Она, наверное, недовольна трудным дежурством, непрерывным уходом за мной. В полубессознательном состоянии я уловил чью-то жалобу на то, что я несколько раз рвал на себе повязки... *Тем не менее я не вижу, чтобы она собиралась испортить мне настроение мелкими пакостями. Она не просто медсестра, она - профессионалка - уж я-то научился в них разбираться. В её руке я замечаю дюжину тонких стеклянных шприцев, она меняет их, осторожно и, я бы сказал, бережно вкалывая лекарства в вену на моей шее. С помощью этой красавицы я, кажется, выкарабкаюсь, уж коли совсем пришёл в себя.
Вдруг как давний сон вспоминаю доктора Агеева, спрашивавшего разрешения оперировать меня в третий раз.
- Какой сегодня день? - еле слышно сипло спрашиваю Олю, тихо радуясь, что хоть какие-то звуки выдавил из ободранной глотки.
- Среда, уже вечер, - её лицо абсолютно бесстрастно, холодно, и только губы... они рядом, совсем рядом... - Лежи спокойно, ещё успеешь наговориться.
Три операции под наркозом, три дня без сознания... Натерпелись они, переволновались, нечего сказать!.. А что же Рената? Может, она, узнав о моих проблемах, приехала, но ее не пускают ко мне? Ну конечно! Будет она ждать!.. Хотя нет, я сам наказал, чтобы не приезжала, пока буду отлеживаться в реанимации. Всё-таки дурацкие у нас ограничения... Агеев, чёрт, оттяпал, поди, лёгкое целиком, чтобы не кровило...
- Ну здравствуй, добрый молодец! - слышу задиристый звонкий голос. - Доставил ты нам хлопот!
Розоволицый, довольный, он останавливается возле изголовья кровати, поправляет повязку на моей груди.
- Здрасс... Добром или злом... порадуете?.. *- я еще не знаю, какой ответ меня устроит. Я рад возвращению к жизни, но не решил, хочу ли я жить вообще, и если хочу, то зачем и сколько? Сбоку от кровати на тумбочке и на полу замечаю допотопную вакуумную систему из литровых молочных бутылок с желтоватой жидкостью и коричневых шлангов, отсасывающую из дырявой грудной клетки сочащуюся из раны кровь. Изучив кровь накануне операции, они должны были определить плохую свёртываемость, но на утреннем обходе в прошлую пятницу он сказал противоположное: "Кровь спокойная..." Подвели *лаборанты? Или я чего-то недопонимаю? Впрочем, искать виновного не буду - я знал, в каких условиях работают медики онкоцентра, знал, на какой риск иду.
- Добро, добро в тебе, журналист! И легкое я тебе сохранил!

6.
Агеев насмешлив, значит всё будет о`кей.
- Сколько граммов... крови я потерял?.. - я задыхаюсь от того, что не могу дышать свободно - мне больно и трудно, будто давит на грудь тяжёлый могильный камень.
- Граммов? - смеется Агеев. - Ты потерял около двух с половиной литров, дорогой! Не каждый мужчина выживает после такой кровопотери, но ты живуч, молодец!
- Не каждый мужчина... Что за намёк?..
- Только не принимай близко к сердцу...
- А что с ним?..
- Коронарные сосуды сужены, прединфарктное состояние после серии стрессов... Ты можешь контролировать ситуацию, поэтому постарайся не волноваться. Да и причин больше нет...
- Жена...
- Звонила несколько раз, она тебя целует, передаёт привет от детей. Разговаривать я тебе запрещаю, лежи, отдыхай, набирайся сил, если что, я рядом... Всё, пока.
"Ты не знаешь, о чём болит моё сердце, Агеев, - думаю я, оставшись один на один со своими мыслями. *- "Neuer Weg" - вот моя давняя заноза, которую хирург, разглядывая моё сердце, не заметил. Меня изолировали от газеты обстоятельства. Или люди, которые не решают проблемы газеты? Я вот лежу полуживой и думаю о "Neuer Weg". Для газеты это нормально, что я о ней думаю, но для её сотрудников, бросивших меня подыхать... Боже мой, что будет, когда я скажу им в глаза эту правду! Как они взбеленятся, начнут кричать, доказывать, что я - осёл, козёл и косолапый мишка в полосатой шкуре носорога, сам виноват... А в суд подайте, господа! Из газеты увольте! Добейте последнего собкора, чтобы не вякал о российских немцах!..
Я опять кричал вслух. На крик сбежались медики. Меня трясёт предсмертный озноб, корёжат конвульсии, через минуту тающим тоскливым взглядом я вижу всеобщий переполох и летящую ко мне... Олю Белову, которая *сходу вкалывает в бедро шприц, с силой выдавливает в мышцу лекарство; кто-то включает мощный обогревательный прибор с вентилятором, который гонит струю горячего воздуха на мои коченеющие ноги.

7.
В реанимации меня держат седьмые сутки. Седьмые сутки я ничего не ем и не пью - мои силы поддерживают капельница и уколы, в моем организме происходит сложный процесс превращения трупа в живое тело. Я потерял с десяток килограммов, пожелтел, стал похож на восковую свечу в руках покойника. Небрит - какие пустяки! От большой потери крови и предельно низкого содержания гемоглобина меня терзает лютая головная боль. Мучает гепатит. Откуда он только взялся? Часто суматошно и больно колотится сердце. Каждое утро меня методично "расстреливают" из мощного облучателя, перед включением которого медперсонал выскакивает в коридор как с перепугу, а после в палате долго стоит тошнотворный запах горелых микробов. Говорят, это рентгеновская установка. Я знаю, что это не установка Кашпировского на потенцию. С какой целью они облучают меня? Убивают раковые метастазы? Но ведь доктор Агеев сказал, что во мне нет зла. Моя опухоль - первая стадия рака. Я верю своим подозрениям и не верю Агееву, который обманывает из гуманных соображений. Со мной на эту тему он категорически не разговаривает!
А впрочем, так оно даже веселее!
С каждым новым днём домыслы мои рассеиваются как туман над тихим озером в горной долине, во мне крепнет уверенность в том, что хирург справился со своей задачей и я буду жить. Я буду жить и напишу свой очерк, а если повезёт, то и роман. Всё будет зависеть от того, сколько я буду жить и какие новые проблемы буду решать. Если бы я торговался на базаре, согласился бы и на пять лет, пока на старом месте не вырастет уже злокачественная опухоль. Теперь я буду помнить об угрозе метастаз рака всегда, и всё же, мне думается, он застанет врасплох.
Бред малодушия. Глупые фантазии. Реальность всегда находится в ином измерении.
На четвертые сутки из моего онемевшего бока вытянули дренажные шланги. Было дико больно, больно до потемнения в глазах. Зато я почти сразу же начал учиться сидеть в кровати, потом - стоять возле неё на предательски слабых, чужих ногах, а вчера, когда после сложной операции рака сюда привезли мою новую землячку, мою хорошую знакомую, жившую когда-то в Лесной Опушке, я обмотался простыней наподобие древнегреческого поэта и обошёл, шатаясь, вокруг своего ложа, показывая ей пример мужества, несгибаемой воли, пример выживания. Она поняла это и благодарно изобразила улыбку. Конечно, после наркоза, в борьбе за жизнь эта улыбка больше походила на оскал измученного зверя, тем не менее... А вечером её перевезли в другое помещение реаниматологии. Думаю, доктор Агеев умышленно показал ей выздоравливающего земляка.

Ну и так далее...

Федор Т. и Анатолий Р. Прочла, великолепно написанные, Вами рассказы. Своими рассказами Вы заставляете нас вспоминать о том, что ничто в этом Мире не вечно. Что очень важно не только прожить красиво, но и умереть достойно. Пишите, пишите все что уже написали.
Анатолий, напишите нам, пожалуйста, продолжение своего рассказа.
Спасибо ВАМ, дорогие мужчины!

Спасибо, Нина, за добрые слова.
***********.proza.ru/2011/07/02/600 * *- линк романа. Там и начало, и продолжение...

Анатолий, спасибо за ссылку(F) (F) (F)

(L) (L) (L)