А снег повалится, повалится...
и я прочту в его канве,
что моя молодость повадится
опять заглядывать ко мне.
И поведет куда-то за руку,
на чьи-то тени и шаги,
и вовлечет в старинный заговор
огней, деревьев и пурги.
И мне покажется, покажется
по Сретенкам и Моховым,
что молод не был я пока еще,
а только буду молодым.
И ночь завертится, завертится
и, как в воронку, втянет в грех,
и моя молодость завесится
со мною снегом ото всех.
Но, сразу ставшая накрашенной
при беспристрастном свете дня,
цыганкой, мною наигравшейся,
оставит молодость меня.
Начну я жизнь переиначивать,
свою наивность застыжу
и сам себя, как пса бродячего,
на цепь угрюмо посажу.
Но снег повалится, повалится,
закружит все веретеном,
и моя молодость появится
опять цыганкой под окном.
А снег повалится, повалится,
и цепи я перегрызу,
и жизнь, как снежный ком, покатится
к сапожкам чьим-то там, внизу.

Евгений Евтушенко

Пока мы живы, можно все исправить...
Все осознать, раскаяться... Простить.
Врагам не мстить, любимым не лукавить,
Друзей, что оттолкнули, возвратить...
Пока мы живы, можно оглянуться...
Увидеть путь, с которого сошли.
От страшных снов очнувшись, оттолкнуться
От пропасти, к которой подошли.
Пока мы живы... Многие ль сумели
Остановить любимых, что ушли?
Мы их простить при жизни не успели,
А попросить прощенья, - Не смогли..
Когда они уходят в тишину,
Туда, откуда точно нет возврата,
Порой хватает несколько минут
Понять – о боже, как мы виноваты…
И фото – черно-белое кино.
Усталые глаза – знакомым взглядом.
Они уже простили нас давно
За то, что слишком редко были рядом,
За не звонки, не встречи, не тепло.
Не лица перед нами, просто тени…
А сколько было сказано не то,
И не о том, и фразами не теми.
Тугая боль – вины последний штрих –
Скребет, изводит холодом по коже.
За всё, что мы не сделали для них,
Они прощают. Мы себя – не можем…

Про нас, про женщин, столько говорят!
И то что мы весьма не бескорыстны,
И то что "репетируем" свой взгляд,
И то что непомерно мы завистливы...
Про нас, про женщин, столько говорят!
И то что меркантильны, даже очень,
И что безвкусным кажется наряд,
И столько задаём чуднЫх вопросов...
Про нас, про женщин, столько говорят!
И то что в воспитанье слабоваты,
И то что вечером диагноз виноват,
И увлекаемся футболом маловато...
Про нас, про женщин, столько говорят!
И то что баба за рулём- опасность,
И что командовать всё больше норовят...
Послушайте, давайте внесём ясность:
Про нас, про женщин, лишь и говорят!

Как же это мы не потерялись,
Не ушли от встречи?
Добрый вечер, Ваша Нереальность,
Добрый вечер!
Отступает суета и ложность,
Дышится тревожно,
Вы со мною, Ваша Невозможность,
Невозможно!
Всех вещей сцепление и сущность,
Вкус Любви и смерти, -
Что Вам надо, Ваша Вездесущность?
Смейте!
Всё отмерьте, горе и влюблённость,
Встречи подвенечность.
Я люблю Вас, Ваша Мимолётность,
Миг, который - вечность.
Анна Ахматова

На расстоянии... протянутой руки...
Живут все те, кто нами не любимы...
А те немногие, что нам необходимы...
Желанны...но безумно... далеки...
Мы сетуем на это и на то...
Зимой весну желая, летом - осень..
Далекий и чужой нам... нужен очень...!
А ближнего... не ставим ни во что...
Повсюду мы стараемся успеть...
И ухватить хотя б за хвост удачу...
И впопыхах отсчитываем сдачу...
Душой бесценной за простую медь...
В бездумной гонке за своей звездой...
По жизни мчишься, словно ошалелый,
Но случай, как напёрсточник умелый,
Окрутит – и в руках стакан пустой...
Давай же говорить начистоту...
Хотим мы все несбыточного чуда...
И в никуда ...несёмся ниоткуда...
Ответственность спихнувши... на мечту...
И не судьба на нас... срывает злость...
И не при чём преграды и ненастья ...
Лишь то мы любим, что вне нашей власти...
Уж так на этом свете...повелось.

Здравствуй отчий мой дом, сколько лет, сколько зим,
Не была я в гостях у забытого счастья,
Я к родному порогу, судьбы пилигрим,
Подхожу...Сердце давит мне болью щемящей...
Я сегодня с тобой, лишь один только день,
Проведу в тишине по былому тоскуя,
Вспомню маму и вкус пирогов, и сирень,
И мальчишку, и чувственный жар поцелуя...
Как ты жил без меня? Как скучал здесь один?
Как ночами грустил, одиноко печалясь,
От тоски зарастал паутиной седин,
Горькой памятью в прошлую жизнь возвращаясь...
Вспоминал шум и гам, детский радостный визг,
Лай шального щенка и мяуканье кошки...
И наваристый борщ, и китайский сервиз,
Что хозяйка тайком вытирала ладошкой...
Вот и всё...Мне пора, извини, но дела....
На скамейку присяду, на краешек самый...
И щемящую нежность, родного тепла,
Вдруг почувствую сердцем...И взгляд своей мамы...
Половицей мне скрипнет во след отчий дом
И вздохнёт тяжело, обожжёт моё сердце...
На прощанье помашет хрустальным крылом
Пролетевшая бабочка, родом из детства....



Елена Ларская

Смири гордыню - то есть гордым будь.
Штандарт - он и в чехле не полиняет.
Не плачься, что тебя не понимают, -
поймёт когда-нибудь хоть кто-нибудь.
Не самоутверждайся. Пропадёт,
подточенный тщеславием, твой гений,
и жажда мелких самоутверждений
лишь к саморазрушенью приведёт.
У славы и опалы есть одна
опасность - самолюбие щекочут.
Ты ордена не восприми как почесть,
не восприми плевки как ордена.
Не ожидай подачек добрых дядь
и, вытравляя жадность, как заразу,
не рвись урвать. Кто хочет всё и сразу,
тот беден тем, что не умеет ждать.
Пусть даже ни двора и ни кола,
не возвышайся тем, что ты унижен.
Будь при деньгах свободен, словно нищий,
не будь без денег нищим никогда!
Завидовать? Что может быть пошлей!
Успех другого не сочти обидой.
Уму чужому втайне не завидуй,
чужую глупость втайне пожалей.
Не оскорбляйся мнением любым
в застолье, на суде неумолимом.
Не добивайся счастья быть любимым, -
умей любить, когда ты нелюбим.
Не превращай талант в козырный туз.
Не козыри - ни честность ни отвага.
Кто щедростью кичится - скрытый скряга,
кто смелостью кичится - скрытый трус.
Не возгордись ни тем, что ты борец,
ни тем, что ты в борьбе посередине,
и даже тем, что ты смирил гордыню,
не возгордись - тогда тебе конец.
E.Евтушенко

Первый снег
В.Я. Брюсов
Серебро, огни и блестки,-
Целый мир из серебра!
В жемчугах горят березки,
Черно-голые вчера.
Это - область чьей-то грезы,
Это - призраки и сны!
Все предметы старой прозы
Волшебством озарены.
Экипажи, пешеходы,
На лазури белый дым.
Жизнь людей и жизнь природы
Полны новым и святым.
Воплощение мечтаний,
Жизни с грезою игра,
Этот мир очарований,
Этот мир из серебра!

Белла Ахмадулина
Ночь перед выступлением
Сегодня, покуда вы спали, надеюсь,
как всадник в дозоре, во тьму я глядела.
Я знала, что поздно, куда же я денусь
от смерти на сцене, от бренного дела!
Безгрешно рукою водить вдоль бумаги.
Писать - это втайне молиться о ком-то.
Запеть напоказ - провиниться в обмане,
а мне не дано это и неохота.
И все же для вас я удобство обмана.
Я знак, я намек на былое, на Сороть,
как будто сохранны Марина1 и Анна2
и нерасторжимы словесность и совесть.
В гортани моей, неумелой да чистой,
жил призвук старинного русского слова.
Я призрак двусмысленный и неказистый
поэтов, чья жизнь не затеется снова.
За это мне выпало нежности столько,
что будет смертельней, коль пуще и больше.
Сама по себе я немногого стою.
Я старый глагол в современной обложке.
О, только за то, что душа не лукава
и бодрствует, благословляя и мучась,
не выбирая, где милость, где кара,
на время мне посланы жизнь и живучесть.
Но что-то творится меж вами и мною,
меж мною и вами, меж всеми, кто живы.
Не проще ли нам обойтись тишиною,
чтоб губы остались свежи и не лживы?
Но коль невозможно, коль вам так угодно,
возьмите мой голос, мой голос последний!
Вовеки пребуду добра и свободна,
пока не уйду от вас сколько-то-летней...
1973

Должно быть, молодости хватает,
* душа, наверно, еще легка -
* если внезапная наступает
* на жажду похожая тоска,
* когда становится небо чище,
* и тонкая зелень мерцает везде,
* и ты пристанища не отыщешь
* в любимом городе, полном людей,-
* тоска о любви, еще не бывшей,
* о не свершенных еще делах,
* о друзьях неизвестных, не приходивших,
* которых задумала и ждала...
* Ольга Берггольц