Быть чудаком и верить в
чудеса,
Купаться летней ночью в
море звёздном,
За журавлём гоняться в
небесах —
Я точно знаю: никогда не
поздно.
Дыханье от восторга затаив,
Увидеть волшебство в
совсем привычном,
И, слыша незатейливый
мотив,
Величье ощущать в полёте
птичьем.
Бежать куда-то за своей
мечтой,
Вновь совершая тысячу
ошибок,
Не сомневаясь, спор вести с
судьбой
И грезить о награде из
улыбок.
О, как мне жаль угрюмых
простаков,
Кто, ошибаясь, в чудеса не
верит,
Тех, чьи сердца закрыты на
засов,
Чьи наглухо забиты в
детство двери.
Мир будет жить, пока есть
чудаки,
Пока Земля дыханьем их
согрета,
Пока родятся с лёгкой их
руки
Стихи и песни, сказки и
сонеты.
Пока мазки ложатся на
холсты,
Подснежники цветут средь
зимней стужи,
И, следуя законам красоты,
В песчинках зреет качество
жемчужин...

ДОБРОЕ УТРО!!!

***
Юлия Друнина
Что любят единожды — бредни,
Внимательней в судьбы всмотрись.
От первой любви до последней
У каждого целая жизнь.
И, может быть, молодость — плата
За эту последнюю треть:
За алые краски заката,
Которым недолго гореть...



<

* * *Нет в любви виноватых и правых.
Разве эта стихия — вина?
Как поток раскалённой лавы
Пролетает по судьбам она.
Нет в любви виноватых и правых,
Никого здесь нельзя винить.
Жаль безумца, который лаву
Попытался б остановить...

* * *Не бывает любви несчастливой.
Не бывает... Не бойтесь попасть
В эпицентр сверхмощного взрыва,
Что зовут «безнадёжная страсть».
Если в душу врывается пламя,
Очищаются души в огне.
И за это сухими губами
«Благодарствуй!» шепните Весне.

* * *Нельзя привыкнуть к дьявольскому зною,
Всё вытерпеть, сжать зубы, не упасть,—
Мы каждый раз бредём, как целиною,
По той стране, что называют «Страсть»,
Где невозможно досыта напиться,
Где ветер пыль горячую кружит,
Где падают измученные птицы,
Где манят и морочат миражи...

Ирина Грибулина
Подруга моя, подруга,
Давай-ка грустить не будем,
Наполним давай бокалы
И выпьем за нас с тобой.
Пусть прожито дней немало,
И пройдено бед немало,
Но живо как прежде сердце,
А значит, жива любовь.
Подруга моя, подруга,
Ты только не плачь, не надо,
Еще не такие вьюги
Студили с тобою нас.
Подруга моя, подруга,
Я буду с тобою рядом
И в дни золотого счастья,
И в самый тяжелый час.
Подруга моя, подруга,
Ночной телефонный ангел,
Меня ты не раз спасала
От самой ужасной тьмы.
И споры у нас бывали.
И ссоры у нас бывали,
Но только не предавали
С тобою друг друга мы.
Подруга моя, подруга,
Ты стала еще красивей.
Вот чуточку бы счастливей,
Тебе это так идет.
У старой своей иконы
Молюсь за тебя тихонько.
Прошу я любви и счастья
Тебе на сто лет вперед.

СЛУЧАЙ НА ВОКЗАЛЕ
Не забуду случай на вокзале.
Я в поездке дальней был тогда,
Ждал свой поезд, сидя в шумном зале,
За окном мелькали поезда.
Всех вокзалов общая картина –
Спешка, суета. Как балаган.
Вижу в зале движется мужчина,
Медленно, качаясь. Видно пьян.
Шёл он как-то странно ковыляя,
Подошёл ко мне и стал просить:
Добрый человек, на чашку чая
Дай мне, чтоб я мог перекусить.
Оглядев его неторопливо,
Я решил – на пьяницу похож.
Не на чай ты просишь, а на пиво,
Думаю. Меня не проведёшь.
На его слова не дав ответа,
Не желая с пьяным говорить,
Я закрылся от него газетой,
Дал понять: мол, можешь уходить.
Чтоб занять соседнее сиденье,
Положил на нём я свой багаж.
Уходя, он тоном сожаленья
Произнёс: я знал, что ты не дашь,
И пошёл походкою гусиной.
Перед тем, как он в толпе исчез,
Я увидел под его штаниной
Не нога была, а был протез.
Как-то стало на душе тревожно:
У него такой несчастный вид,
Вовсе он не пьяница возможно,
А голодный, бедный инвалид.
Совесть жгла, как огненным железом –
По походке пьяницу узнал!
Как бы ты с изношенным протезом,
Слабый и голодный ковылял?
Да и речь его была нормальна.
Несомненно, в здравом он уме,
На отказ ответил мне печально,
Как бы сожалея обо мне.
Совесть жгла, душа моя болела:
Оказал голодному любовь!
Тут толпа немного поредела,
И его я вдруг увидел вновь.
Он сидел на лавке в закоулке,
Чтобы на виду у всех не быть,
И жевал кусочек чёрствой булки,
Не имея чем её запить.
Встал, пошёл к буфету, ковыляя.
Не иду к буфету, а лечу!
И теперь не только чашку чая,
Всё, что он возьмёт, я оплачу.
Он вошёл туда, а я у двери
Жду немного и вхожу в буфет.
Оглядел кругом, глазам не верю:
Он исчез, его в буфете нет!
Подхожу к буфетчице в тревоге,
Спрашиваю: Здесь такой-то был,
Инвалид, хромой на обе ноги?
Говорит: такой не заходил.
Ещё раз глазами пробегаю,
Но его фигура не видна.
Выйти он не мог, я точно знаю:
Дверь была в буфете лишь одна.
Вышел я и сел на прежнем месте.
Всё не выходило из ума –
Если так Христос к Своей невесте
Подойдёт голодный, а она...
Говорит о Церкви Божье Слово,
Что по окончании пути,
Всем нам пред судилище Христово
Должно неминуемо прийти.
И мою жестокость обличая,
Он напомнит мне про тот вокзал,
Скажет: Я всего на чашку чая
У тебя просил, но ты не дал.
Иисус, нуждаюсь я в бальзаме,
Исцели меня от слепоты,
Чтоб я мог духовными глазами
Видеть так людей, как видишь Ты.

***
Скоро осень, за окнами август,
От дождя потемнели кусты,
И я знаю, что я тебе нравлюсь,
Как когда-то мне нравился ты.
Отчего же тоска тебя гложет,
Отчего ты так грустен со мной, -
Разве в августе сбыться не может,
Что сбывается ранней весной?
За окошком краснеют рябины,
Дождь в окошко стучит без конца.
Ах, как жаль, что иные обиды
Забывать не умеют сердца!
Не напрасно тоска тебя гложет,
Не напрасно ты грустен со мной,
Видно, в августе сбыться не может,
Что сбывается ранней весной?
Скоро осень, за окнами август,
От дождя потемнели кусты,
И я знаю, что я тебе нравлюсь,
Как когда-то мне нравился ты.

<

Подъезд. Ступеньки. Ключ в замочной скважине.
Из тусклой лампы льётся свет, дрожа.
Шаги чуть слЫшны. Все движенья слажены:
На полку – шарф, на вешалку – пиджак.
Гостиная. Жена под пледом плюшевым,
Спит, прикорнув на маленькой софе,
В ночной сорочке с кружевными рюшами.
На тумбе – недопитый «Нескафе»
В бокале, разрисованном сердечками,
Таблетки, обручальное кольцо.
Упали пряди рыжими колечками
На бледное усталое лицо.
Он опустился в кресло… Тихо, с краешку.
Ослабил галстук. Вытер с шеи пот.
Пробормотал чуть слышно: - Знаю, *заюшка,
Опять тебе доставил я хлопот…
Вдруг захлестнула жалость к ней щемящая:
Спит, как дитя…На чёлке бигуди.
Нелепы рюши, в стороны торчащие
Из-под глухой кокетки на груди.
Жена. Пятнадцать лет бок о бок прожили,
(А в браке каждый год идёт за три!)
И всё давно сказать пора, но гоже ли? –
Ведь не чужая, что ни говори…
Он снял, ворча, ботинки (слишком узкие!)
И галстук в каплях красного вина.
Пропах духами. Сладкими. Французскими.
Не теми, что использует жена.
Помады след – прямое доказательство
Чужой любви…Что там парфюм, вино!
Но как сказать: «Я совершил предательство.
Люблю другую женщину. Давно.»
«Начать сейчас?» - Он кинул взгляд на спящую, -
«Нет, лучше утром. Жаль будить, до слёз!
А там скажу, мол, всё по-настоящему,
Мол, ты – привычка, а она – всерьёз.»
«…Как *пахнет кофе умопомрачительно!» –
Он дёрнул носом, как голодный пёс, -
«Жена готовит просто исключительно!
Ах, да! Ведь у меня с другой всерьёз…»
Вошла она. В глазах смешинки светятся:
- Корпоратив на славу?
- Вроде так…
- Я вижу, ты был снова «парень месяца»,
Раз зацелован галстук и пиджак ?!
Ещё смеётся! Хрупкая, а сильная.
В кудряшках рыжих путается свет.
…Он глянул ей в лицо, в глазищи синие:
- *По чашке кофе?
- Почему бы нет...
Он потянулся сладко: «А ведь умная!
Способна ли другая ТАК любить?
И всё ли ТАМ всерьёз? Потом подумаю,
Подумаю на буднях… Может быть…»