ПОЭЗИЯ ПОРУГАННЫХ НАДЕЖД (От трудармейских нар до выездной Люфтганзы

Вольдемар Герд.НОВОГОДНЯЯ НОЧЬ Замер лес, могучей стужею объят.
На стекле замерзшем пышный зимний сад.
Холодно в бараке. Мерзость и распад.
Синий свет от лампы сам светить не рад.
Слышу, шевельнулся рядом мой сосед.
Он еще проснулся, он еще живет.
Человек на нарах, человек-скелет
пожелал мне счастья вдруг под Новый год.
Как оно далеко! Далеко как, ах!
За долами, льдами, лесом, за хребтом,
или под метелью смертной на фронтах,
где его не в силах отыскать никто.
Но однажды счастье, как весенний сад,
в платье из сирени возвратится к нам,
и, наполнив светом безутешный взгляд,
уведет с собою к волжским берегам.
Северный Урал, 1943 *г.
(Перевод с нем. Роберта Кесслера)

ЛЕСНЫЕ СОЛДАТЫ
(сокращенный вариант)В глухом лесу таежном
проклятый Ивдельлаг.
*За проволокой где-то
родительский очаг.
Таежные солдаты
кольцом конвойным сжаты
в лесу.
С рассветом дружно в сани
впрягайся, не зевай. *
На сани грузим бревна,
а в мыслях - отчий край.
Таежные солдаты,
мы валим лес треклятый
в лесу.
О сколько полегло нас,
не счесть, в тайге глухой.
А жены нас, как прежде,
с победой ждут домой.
Таежные солдаты -
без имени и даты
кресты в лесу.
(Перевод с нем. Владимира Летучего)

Генрих Шнейдер.МОГИЛА В ЛЕСУ
То было на Вятке
в безлюдном лесу.
Мы рыли могилу
в болоте.
Погреться порой
отходили к костру
и вновь
приступали
к работе.
Лопаты врезались
и в камни, и в мох,
и в корни,
и в ржавчину гнили.
А ноги так стыли -
помилуй нас, бог!
И руки
от холода ныли.
Истлевшие трупы *
* лежали в кустах -
на лицах
осенняя слякоть.
И не было мяса
на синих костях...
Посмотришь -
и хочется плакать.
Когда мы друзей
предавали земле,
надгробной
не было речи.
Мы, встав на колени,
шептали во мгле:
«Прощайте, родные!
До встречи!»
До лагеря мы
дотащились без сил
вдоль берега
ночью морозной.
Дежурный охранник *
наганом грозил,
что, дескать,
вернулись мы поздно.
Хлебали баланду, *
наш лагерный суп,
и спали
в объятиях бреда,
а утром с нар Якоб
стаскивал труп
навеки уснувшего Фреда.
(Перевод с нем. Роберта Вебера)

Лео Майер. ПРИЗНАНИЕ
Я – немец с искореженной судьбою,
Уставший от наветов *и неправд.
О родина, я чист перед тобою.
И не тобой лишен гражданских прав.
Нет преступлений, а грехи – без счета.
Я виноват по оговорам злым
в том, что язык Бетховена и Гёте
стал с колыбели и моим родным.
Я изгнан, очернен и оклеветан,
С моим народом сослан в лагеря.
О Волга! Я встречал твои рассветы
До роковых закатов сентября.
Не мог ведь мой народ предать Поволжье,
где путеводной стала жизни нить.
Ума не надо, чтобы грязной ложью
Святой колодец правды замутить.
Я внёс частичку в общую победу.
Я лес валил в таёжных лагерях.
Я голодал, но я молчал о бедах
И жарил вшей тифозных на кострах.
От холода зимой, от гнуса летом
Страдали мы, и свет нам был не мил.
Голодные, худые, как скелеты,
Мы надрывались и лишались сил.
Почти босые на заре неяркой
Мы шли в болота на лесоповал.
По-волчьи зубы скалили овчарки.
Хмельной конвой отряд сопровождал.
Мы замерзали на холодных нарах.
Эх, доходяги – вот и вся любовь!
Больные люди корчились в кошмарах,
Когда клопы и блохи пили кровь.
А до побудки трупы мы грузили –
Лёд на ресницах, головы в снегу…
Их сбрасывали в общие могилы,
А всех ходячих гнали вновь в тайгу.
Шесть лет не мог я досыта наесться,
Когда домой вернулся весь больной.
Шесть лет не мог я снова отогреться,
и зорко комендант следил за мной.
А вдруг захочет спецпереселенец
Куда-нибудь податься из села?
Смотри, в тюрьму заткну, паршивый немец,
На двадцать лет в чём мама родила!
Я – немец, я ведь это не скрываю,
Но я же человек, понять сумей.
Люблю Россию, ей добра желаю,
Одной и вечной родине моей.
Я верю, что когда-нибудь свобода
Развеет клевету и боль обид.
Святая правда моего народа
Тупую ложь и подлость победит!
1949 год
(Перевод с нем. Роберта Вебера)

ПОЧЕМУ? Пришел к тебе
я снова из неволи,
долина скорби,
милая для глаз.
Пришел к тебе
я с застарелой болью.
Так выслушай меня
в последний раз.
Дай мне ответ,
и больше нет вопросов,
что мучили меня
из года в год.
Отсюда их
через миры пронес я,
и вновь принес
на плесы волжских вод.
Скажи мне,
почему меня изгнали
с клочка земли,
где я мужал и рос,
где каждый куст, *
который мы сажали, * *
пьет из костей немецких *
костный мозг.
Где каждая
на улице табличка,
как дар сердечный
в дружеской руке,
где роза каждая,
заборчик и наличник
* * * мне пели песнь
на нашем языке.
Ты и сегодня
промолчать решила.
Где ж твоя вера
в справедливый суд?
Таскать мне чемодан
всю жизнь уныло,
пока его
со мной не унесут.
Саратовская область, 1954 г.
(Перевод с нем. Роберта Кесслера

ПОТЕРЯННАЯ НАДЕЖДА Увы, я уже потеряла
Надежду, что правда пришла...
Немецкость моя - что с ней стало?
А может, она умерла?
И родину бросить должна я?
Еще раз покинуть свой дом?
Зачем мои предки, блуждая, *
в краю оказались чужом?
Мы люди здесь третьего сорта,
растоптаны здесь мы, как прах.
Без разницы - где ты и кто ты *
и думать не смей о правах...
Живи, как и жил - прозябая,
привыкни, коль ты не привык!
Живи, постепенно теряя
обычаи предков, язык...
Вернут ли нам землю родную -
Кусочек родимой страны;
Мечту навсегда золотую -
Родительский дом до войны?
Надежду я вмиг потеряла
сегодня, когда, как кошмар,
в дурацких речах услыхала
названье - «Капустин Яр»1...
18.01.1992
(Перевод с нем. Владимира Летучего)
1 «Капустин Яр» (ракетный полигон в Поволжье) предложил
российским немцам вместо восстановления АССР НП
президент РФ Б.Н.Ельцин.

стихотворение"Почему" написал вольдемар Герд,стихотворение"Потерянная надежда" написала Нелли Ваккер.

АЭРОПОРТ Аэропорт. Горою чемоданы.
И дети спят на выстывшем полу...
Мы улетаем... Ждут другие страны.
Решились! Не хватайте за полу!..
Печать тоски на лицах отрешенных,
В глазах надежды робкой огонек...
Мы улетаем, с нами наши жены
Да старики, кто в землю не полег.
Спасибо Вам за все, товарищ Сталин:
Вы подсказали нам, как надо жить.
Мы ждали много лет, мы ждать устали,
Пока вернут, что нам принадлежит.
Язык теряем, веру и обычаи,
И надо что-то делать поскорей...
Но Ваш закон на нас колючкой бычит,
Как проволокой Ваших лагерей.
Мы помним все.
Не стерлось! Не забыли,
Как ни за что загнали нас в тайгу.
Как сосны - мы, болезни - нас валили.
И дети умирали на снегу.
Как нас считали, ставя на колени.
Да по затылкам хаживал приклад.
Мы погибали, веря в светлый гений,
что нас вернет на Родину назад.
Прошли сквозь сито смерти
на две трети.
Рассеялись горстями по земле.
Но ждали, ждали, ждали полстолетья,
Что вспомнят вдруг о немцах –
там, в Кремле.
Минуло полстолетия... Как страшно,
Что смотрят до сих пор как на врага.
А время островов *немецких наших * *
* * Нещадно размывает берега.
А мы еще надеемся на что-то.
В глухую стену бьемся головой.
Оставить жалко землю, дом,
работу...
И так охота быть самим собой!
По сути дела здесь и там чужие,
Но немцы мы, и нам не все равно!..
Терпенью научила нас Россия,
Но, черт возьми, кончается оно!
Собраться вместе надо бы скорей нам,
Покуда в нас хоть капля жизни есть.
А многие не Волгою, а Рейном
Любуются и нас жалеют здесь.
А там, на Волге, злобою сгорают,
Тревожатся, боятся до сих пор.
Но разве страшен тот, кто умирает?
А путь к здоровью тяжек и не скор.
И вот опять родные улетают.
Подумать можно: на подъем легки.
Но слезный спазм гортань пережимает,
И плачут, уезжая, старики.
Изверились. И снова раз за разом,
Давя раскатным ревом на виски,
Летит в закат крылатая «Люфтганза»,
Уносит тела нашего куски.
И новый рейс.
И снова слезы льются.
«Прощай!» - гудит по залам и углам...
Те - улетают. Эти остаются...
Душа и сердце рвутся пополам.

"Аэропорт"-написал Эдуардт Альбрандт

Теперь приходится ехать в Сибирь
Теперь приходится ехать в Сибирь,
Оставить цветущий мир.
Под тяжестью рабских оков,
Ждет меня лишь нужда и холод.
О, Сибирь, ледяная зона,
Куда ни один корабельщик не попадет по волнам,
Где не теплится ни искры человечности,
И глаз не видит уже спасения.
От своих оторванный насильно,
От своих насильно отделен.
Почему теперь мне нельзя целовать губы
Той, кто любит меня, и назвала меня супругом?
О, кто осушит слезы моих близких,
Которые они, милые, проливают без вины,
Я теперь примирюсь с местью,
Судьба посылает мне только одного друга.
Если суждено мне уйти в ураган
От солнца в темную ночь
Если в тени древних дубов
Человечество взглянет само на себя
О, тогда я с тоской
Вспомню о моей родине.
Мне осталась одна лишь надежда,
Лишь надежда - мое единственное счастье.-автор неизвестен