Beruhmte Leute Russlands mit deutschen Wurzeln / Известные люди России с ...

Барон лично входит в каждый автобус, пересекающий границу, приветствует туристов, рассказывает им про Лихтенштейн, а потом ведет в свои магазины, где есть все, что нужно жадной до впечатлений и сувениров туристской душе.
* * * А в Аскании у него, значит, родина. Поэтому каждый год в разгар туристического сезона он бросает, повторяю, два магазина, 15 служащих и две тысячи туристов (в день) и едет сюда. И еще неизвестно, где он нужнее.
Барон в Аскании больше, чем барон
* * * Асканийцы дважды жили хорошо. Первый раз еще при Фальц-Фейнах. "Мои предки были социальные люди,— говорит барон,— когда рабочий не мог работать по состоянию здоровья, ему давали бесплатную квартиру и пенсию до конца дней. А когда рабочий болел, его лечили бесплатно, зарплату при этом не уменьшали". Вам это ничего не напоминает? Например, социализм? Но как бы там ни было, никто из асканийцев о той жизни уже не помнит.
* * * Второй раз асканийцы хорошо жили "при Москве" — Москва не жалела денег на государственный заповедник. Об этом помнят все, и поэтому им есть с чем сравнивать. Потом асканийцы стали жить хуже. И если бы не барон, жили бы совсем плохо.
* * * — Мои предки всегда платили хорошо и вовремя. А сейчас платят мало, и то задерживают месяцами. Почему? — барон не понимает.
* * * Барон не может платить асканийцам зарплату. "Я же не хозяин". Действительно, он не хозяин. Он гость. Барону даже табличку повесили на грудь: "гсть" — это по-украински. Барон сначала не разобрался, что у него висит, а когда ему перевели, долго недоумевал: "Почему они написали `гость`, какой же я гость, если я бывший хозяин".
* * * Но в качестве ли "гстя", в качестве ли бывшего хозяина барон ради асканийцев способен на многое. Он приезжает на Украину, ходит по кабинетам, общается на самом высоком уровне и постоянно напоминает власть имущим про Асканию-Нова. Благодаря его настойчивости три года назад заповеднику дали статус национального, чем спасли его от распахивания. Более того, барон помогает заповеднику материально. Два года назад он дал $100 тысяч на реставрацию дома своего дяди. Лучше бы он этого не делал.
* * * Почти 80 лет дом простоял при советской власти, а после того как барон дал деньги на реставрацию, асканийцы почему-то решили его снести — говорят, хотели как лучше... В общем, теперь на месте дома стоит коробка без крыши, наспех сляпанная из дешевого кирпича. На стене висит табличка: дом реставрируется на "кошти барона". "Кошти", как вы понимаете, исчезли в неизвестном направлении. Барону обидно. Я же, говорит, давал денег на реставрацию. Ну что тут скажешь.
* * * Так что дома, в котором когда-то жил дядя барона — Фридрих Фальц-Фейн — в Аскании теперь нет. Зато есть статуя, очень красивая, изображающая, по преданию, "подружечку" неженатого Фридриха — Серафимку. Хотя Серафимке тоже досталось от асканийцев. Ее два раза воровали, а в третий зачем-то оторвали голову. Каждый раз на средства барона Серафимку восстанавливали заново.

Несмотря на все это, барон на асканийцев зла не держит. Он понимает, что, пока он жил себе спокойно в тихом своем Лихтенштейне, в Аскании много чего случилось: и коллективизация, и национализация, и советская власть, и демократическая. Людям головы отрывали, не то что статуе. И хотя сам барон тут ну совершенно ни при чем — не по своей же воле их семья бросила все в 1917-м,— он тем не менее чувствует не то что вину, скорее ответственность перед асканийцами за свою благополучную жизнь.
— Я всегда даю, когда кто-то мне пишет, что ему что-то не хватает. Я даю — я хороший мальчик.
* * * В этот раз барон, который никогда не приезжает в Асканию с пустыми руками, тоже привез сюрприз. Нет, не деньги. У барона, конечно, много денег, но не до такой же степени, чтобы давать каждый год асканийцам по $100 тысяч на реставрацию. Он поступил хитрее: он привез премьер-министра Украины. "Я встречался с Кучмой, умолял его приехать на столетие заповедника. Но Кучма не смог и пообещал прислать вместо себя премьера". И помолчав, строго добавляет: "Клянусь, я выбью из него деньги для заповедника — сто процентов выбью".
* * * Интересно, давно ли в лексиконе барона появилось это типично российское "выбью"? Наверное, после того, как исчезли деньги на реставрацию.
* * * *
Наследники
* * * Кроме премьера барон привез еще и Фридриха Эдуардовича Фальц-Фейна — полного тезку своего знаменитого дяди и одновременно своего внучатого племянника. С этим Фридрихом тоже связана история. Он всегда думал, что его дедушка — Вольдемар — брат основателя заповедника. И только в 30 лет узнал, что настоящим дедушкой как раз и был сам Фридрих Фальц-Фейн. Такая вот семейная тайна. На Фридриха-младшего это произвело впечатление, и он заинтересовался историей своей семьи. А барон уже не преминул использовать этот интерес в своих целях. Дело в том, что в его семье страсть барона к покинутой родине мало кто понимает. Родная дочь просто слышать не хочет об Аскании и тем более ехать туда. Что уж говорить об эмигрантской среде. *
* * * — Знаете, мало кто из эмигрантов хочет помогать своей бывшей родине. У меня есть приятель князь Трубецкой. Его семья когда-то занималась виноделием в Херсонской области. Там сейчас пытаются восстановить это производство и просят князя: может, приедете, расскажете, как это было, или пришлете что-то из семейных архивов. Но он ни в какую. Никогда, говорит, не буду помогать этим проклятым большевикам.
* * * Так вот, о Фридрихе, который внук. Он не только сам приехал на родину дедушки, но и жену привез — Марию-Луизу. Барон, когда стихли овации, представил их собравшимся: вот, говорит, мои наследники, помогайте им — они хорошие люди.
* * * Хотя чем бедная Аскания может помочь Фридриху и Марии-Луизе — очень обеспеченным и очень благополучным людям. А вот ей они могут, если захотят, конечно. Фридрих, например, не просто внук, а еще и министр сельского хозяйства в Лихтенштейне.

— О, он такой классный министр — каждую корову в Лихтенштейне по имени знает, а их, между прочим, почти 4 тысячи. Там каждый год проходит награждение лучшей коровы. Так Фридрих всегда подойдет к хозяину, хлопнет его по плечу, выпьет с ним. Его там просто обожают. Хозяева, конечно. Ну и коровы, наверное, тоже.
* * * Но, увы, Фридрих не говорит по-русски и тем более по-украински. Это серьезно мешает его обожанию в Аскании. Хотя на фуршете, когда все, в том числе и Фридрих, пили вино кружками из огромной фляги, кажется, языковые барьеры уже не слишком чувствовались.
* * * Сейчас барона больше всего беспокоит, на кого он оставит Асканию и асканийцев. Ему очень хочется верить, что на молодого Фридриха. Что он будет также приезжать, ходить по кабинетам, напоминать. Если нет, Аскании будет плохо. Барон это чувствует: "Когда хозяина нет, ничего не выходит".
* * * Кстати, о хозяине. "А что, если вернут, принесут на блюдечке с голубой каемочкой — владейте, барон? Возьмете?" — "Нет, поздно уже. Если бы лет 50 назад... А сейчас здесь все нужно начинать с нуля. Хотя мои предки тоже когда-то начинали здесь все с нуля. А уж если немец берется за дело, он действительно работает".
...После обеда, когда солнце наконец подсушило влажную от дождя землю, все отправились в степь. Нет, не сразу, сначала все долго суетились, искали резиновые сапоги, рассаживались по автобусам, проехали буквально метров пятьдесят — до степи рукой подать, потом пошли пешком. Барону резиновых сапог не досталось. Впрочем, он бы их и не надел. Барон поступил иначе. На обочине он снял свои туфли и как был в шелковых носках, костюме и бабочке — шагнул в степь. Потом лег на землю и совершенно серьезно сказал: "Я хочу остаться здесь навсегда".
* * * Ну, навсегда ему, конечно, никто не дал. Через час барона вежливо попросили встать: скоро должен был начаться фуршет. На обратном пути нас лихо обогнал милицейский джип с херсонскими номерами. "Странно,— задумчиво произнес барон,— никогда в Аскании не было столько милиции".
* * * *
Премьер
* * * А на следующий день приехал премьер-министр Валерий Пустовойтенко. Накануне его приезда в Аскании опять красили бордюры, сильно размытые непрекращающимся дождем, подметали дорожки. А за полчаса до начала торжественного заседания вдруг откуда ни возьмись появился полуголый мужик в тренировочных штанах и ведром и лопатой начал вычерпывать огромную лужу перед Домом культуры. Правда, мужика быстро убрали — чтоб не смешил народ.
* * * А потом все было как и 10, 20 и 50 лет назад. На сцене усадили президиум: в центре — премьер, с одного края — ветеран, увешанный орденскими колонками, с другого — барон. Такое вот ассорти. На барона стола уже не хватило, и ему пришлось сесть полубоком. Так он и слушал украинскую речь сановного гостя, которую понимает, как всякий русскоязычный, с пятого на десятое. Наконец наступил самый торжественный момент, ради которого все и собрались. "За заслуги перед Украиной награждается Эдуард Александрович Фальц-Фейн".

Вместе с бароном наградили еще и нескольких бригадиров.
* * * Правда, первой барона наградила все же Россия — за огромные заслуги в деле сохранения культурного наследия. И действительно есть за что: прах Шаляпина на родину вернул, архивы Соколова на аукционе выкупил, коллекцию живописи завещал. Украине от российских заслуг барона не жарко и не холодно. Ей свои проблемы надо решать. То и дело барону на самом разном уровне предлагают заняться развитием туризма в Аскании. Как-никак у барона в этом деле 50-летний успешный опыт. Но барон тверд: " Если хотят развивать здесь туризм, пусть сначала сделают отель. А то разве это отель — горячей воды нет, не говоря уж про остальные условия. А ведь приятно, знаете ли, иногда принять ванну".
* * * Может, спрашиваю у премьера, прежде чем барон начнет сюда что-то вкладывать, стоит ему что-то вернуть? Нет, отвечает премьер, не вернем, много у нас таких желающих. Так, может хотя бы денег на реставрацию дома дадите? Премьер не готов ответить на этот вопрос.
Правда, при личной встрече барона и премьера последний был более многословен. Не только пообещал дать денег на восстановление дома, но и даже — не поверите — предоставить барону в нем квартиру. "Выбил" все-таки барон из премьера, как и говорил. Правда, пока не деньги, а лишь обещание. Но для барона, который не бросает слов на ветер, это почти одно и то же. Осталось узнать, так ли это для премьера.
После барон признался: "Это самый счастливый день в моей жизни". Вот что значит квартирный вопрос.
* * * *
Долги
* * * Напоследок барон захотел показать нам еще одно необычное, по его словам, место в Аскании. Действительно необычное: стоит дом, в доме живет семья, а прямо под окнами — могила брата барона Александра, погибшего в 1916-м. Дело в том, что когда-то на этом месте стояла церковь, а под церковью был подвал, в котором и хранились останки всех предыдущих Фальц-Фейнов. В советские времена церковь снесли, на ее месте построили дом. А уже в постсоветские барон, нашедший по описаниям матери это место, установил надгробный камень брату и памятную доску, на которой перечислены все похороненные Фальц-Фейны.
* * * Не страшно ли, спрашиваю у хозяина, жить на месте церкви и склепа. Нет, отвечает, это для меня большая честь. Хорошо оплачиваемая, добавим. Барон давно привык, что в Аскании он должен платить за все и всегда. Как-будто долги асканийцам отдает.
* * * — Когда я приезжаю сюда — я радуюсь. Когда уезжаю — плачу, потому что не знаю, вернусь ли, ведь мне уже не 25, а немножко больше.
* * * Но он вернется, это точно. Потому что у барона здесь есть еще два важных дела: открыть памятник дяде Фридриху и достроить все-таки многострадальный дом. И пока он этого не сделает, он будет ездить. Потому что барон не привык оставаться должником. *
***********.kommersant.ru/doc/199096