"Plautdietsch-Frind: все о немцах-меннонитах, культуре и диалекте Plautdietsch".
 

Между судьбой каждого отдельного человека и мировой историей существует очень тесная связь. Какой-нибудь незначительный поступок может изменить весь ход исторических событий. История меннонитства это часть всеобщей истории протестантства. Люди всегда против чего-нибудь протестовали, но есть в истории протесты после которых менялась вся картина мира. Таким был протест священника и профессора богословия Мартина Лютера и его последователей. Один из них был Менно Симонс. Менно, меннониты... День сегодняшний и те времена разделяют почти пять столетий. Но когда начинаешь работать над историческим материалом постепенно приходит чувство сопричастности к событиям, которые отдалены от нас многими веками.

Меннониты с их неприятием войны и отвращением к любому виду оружия выглядели на фоне военного террора людьми не от мира сего. И мир этот, меннонитский мир, не был жестоким, он взывал к милосердию и строительству новой жизни. Эта скульптура больше всех других картин и изваяний отражает суть духа меннонитской конфессии. Справа
коллаж и в нём карта меннонитской молочанской колонии на Украине. Там сейчас очень часто проводятся встречи немецких переселенцев и тех, кто на этой земле остался. Местное население
сожалеет, что меннониты, выстроившие
эти города и сёла в разное время подвергались жестоким гонениям. Мой дед покинул эти места ещё до этого.

Меннониты верили, что настанет время, когда сбудется предвидение пророка Исайи: все народы «перекуют мечи свои на орала и копья свои на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать».Я не знаю был ли отец крещёным или нет, но о религии своего народа он отзывался очень хорошо. Он как-то раз сказал мне, что, если бы все люди вели себя как меннониты, то не было бы никакого оружия: ни ружей, ни пушек, ни ракет. Он раскрыл передо мной какой-то журнал,кажется это был “Огонёк”, в нём фотоснимок здания ООН, перед которым стоит скульптура «Перекуем мечи на орала». Пророк Исайя, мой
отец и Организация Объединённых Наций? Казалось бы какая может быть между ними связь? 1950-х годах советский скульптор Евгений Викторович Вучетич создал эту статую из бронзы. Его воин, решивший стать хлебопашцем стал знаменитым на весь мир. Вучетич родился в 1908 году в городе Екатеринославе в семье французских колонистов. Такие там тоже были. Главой
города в то время был меннонит Иван Эзау. Отец главы города, Яков Эзау, и мой дед Пётр Тиссен были земляками, они оба родились в Молочанской меннонитской колонии. Уверен в том, что идея знаменитой скульптуры родилась под влиянием того
окружения, в котором прошло детство Евгения Викторовича. Ещё ребёнком он стал свидетелем ужасов Первой Мировой и последующей за ней гражданской войны. В сабельных сражениях брат шёл на брата, а сын на отца.

Здесь жили мои предки! Рыли эти каналы, отвоёвывали эту землю у моря, осушали эти польдеры, здесь они сменили свою католическую веру и пошли за Менно Симонсом, который пропове-
довал отказ от воинской службы и отказ от всякого насилия. Здесь они начали мучиться в поисках смысла жизни и впервые задумались над развитием своей души.

По своей работе я часто ездил в Голландию. Амстердам, Лееварден, Харлинген, Арнсхайм... Знай бы я раньше, что здесь жили мои предки, совсем по-другому бродил бы по улицам этих городов, по-другому бы вслушивался в крик чаек в порту и по-другому бы вдыхал морской воздух на голландском острове Тэрсхэллинг. Когда дует северный ветер, остров пахнет льдами Арктики. В жаркий день этот запах перемешивается с терпким духом разогретого под солнцем вереска.

Шесть лет назад берлинское краеведческое объединение «Die Linde e.V.“ поручило мне перевести на русский язык историю российских немцев. По почте из Берлина прислали два килограмма бумаги с немецким текстом, над которым мы после с женой корпели целых полгода. В 2007 году в Висбадене во время всегерманской встречи земляков Ёзеф Шлейхер свёл меня с *заказчиком, доктором Кагелем, и получил от него в знак благодарности два тома топонимического словаря. В нём названия всех населённых пунктов, в которых в советское время проживали немцы. Это было хорошее начало для поиска истоков того пути, который привёл моих предков в Казахстан.

В 1989 году, за год до своей кончины отец начал писать историю своей семьи. Закончить он её не успел. У меня очень часто возникало желание
довести до конца тот рассказ. Теперь, когда свободного времени стало больше, я занялся этим делом вплотную. По ходу дела всё чаще и чаще
убеждаюсь в том, что глобализация началась не в наше время. Она была всегда. Все людские судьбы, все их жизненные пути переплетены в один
тугой клубок. Потянешь одну ниточку,
начинают двигаться все остальные.

Отец мой был меннонитом. Среди поволжских немцев под этим словом понимали не религию, а язык. Когда я в первый раз услышал эту речь, то остолбенел от удивления. В 1956-м с нас сняли комендатурский надзор и к нам в гости приехал дядя Яша из Казахстана. Когда отец заговорил с ним на своём родном языке, я не мог понять что вокруг меня происходит. С нами отец общался на hochdeutsch, с бабушкой и дедом на швабском диалекте, с соседями на русском, а тут мой грамотный и очень серьёзный папа начал вдруг городить какую-то абракадабру. Отец не видел дядю Яшу 14 лет. Я подумал, что он одурел от радости и поэтому несёт околесицу. Но дядя Яша вдруг заговорил с отцом на том же языке.

Федор, как вы правы, я тоже долгое время под словом меннониты подрузумевала язык, а не религию. Я с детства слышала эту речь, мама с бабушкой и братом всегда между собой разговаривали на plattdeutsch. Папа у меня с поволжских немцев, он когда слышал, как мама с бабушкой разговаривают, всегда говорил, что это за язык, ничего не понять.
Когда я кое-что нашла о своих предках, прочитала, кто чем занимался. Появилась у меня мечта съездить на Украину и в Польшу, посмотерть те места, где когда жили предки.
Мама часто рассказывала, какие у них были сады.
У них вся семья была музыкальная, почти все играли на различных музыкальных инструментах, кроме мл. маминого брата и сестры. Они наверное просто не успели научиться, были маленькими, когда началась война, а после войны было не до музыки. Мама рассказывала, как она на фусгармонии (не знаю, как это правильно по-русски) играла. Ноги до педалей не доставали (маленькая была), так она сверху на клавишах играла, а сестра младшая на полу на педалях.

В Средней Азии и в Забайкалье были менонитские деревне ещё до первой мировой войны. В Казахстане это были самые первые целииники, приехавшие по реформе Столыпина.