29,,,Стихи о Предках и в Память о Них! Пишите по теме!
 

29,,,Стихи о Предках и в Память о Них! Пишите по теме!

Cтихотворение Бэлы Иордан:
Мы своих не помним прадедов,
Мы о них забыли начисто,
И в убогих биографиях
Наши прадеды не значатся.
Как там было имя-отчество?
Расспросить бы, да всё некогда,
А точней, не очень хочется –
Есть дела важнее этого. ...
Но к возмездию неравному
Нас уже приговорили –
Мы уйдём, а наши правнуки
Не заметят, что мы были.

Родительский дом, это место из Рая.
Где время застыло на стрелках часов.
И мама всем сердцем ошибки прощая,
Подарит тебе теплоту и любовь.
Где в детство свое ты опять окунешься,
Не будешь усталым, спешащим, седым.
Как будто воды из колодца напьешься
И станешь, как в сказке, опять молодым.
Все дышит размеренным в доме покоем,
Встают до рассвета, едят по часам.
И счастье, что есть еще где-то такое,
И что тебя ждут обязательно там.

Родовое дерево!
Жаль не сохранилось записей о предках-
Родовое древо,чтоб восстановить.
Нет имён ушедших на зелёных ветках,
Но кого я знаю-нужно сохранить!
И пишу с любовью имена и даты,
Чтоб потомки знали о корнях своих.
Может быть и всомнят обо мне когда-то
И о нашем дереве прочитают стих.
Что уйдём когда-нибудь стоит ли печалиться?
Новые побеги в кроне шелестят.
Значит родословная дальше продолжается
И пусть эти записи вечно сохранят!
Кто родится в будущем -пожелаю искренне,
Меньше веток сломанных,счастливо прожить,
Чтоб не забывали вы те простые истины:
Надо наше прошлое помнить и любить!

Кто жил и вырос в Казахстане
Тот не забудет никогда,
Весной - цветущие тюльпаны,
И вкус речного родника.
Идешь по полю – собираешь,
И ищешь самый яркий цвет,
И только с грустью понимаешь
Тебя теперь там больше нет.
Мы все разъехались куда-то
В другие страны, города,
Но очень часто вспоминаем
В степях прожитые года
Мы все уехали когда-то,
И в этом нет ничьей вины
Что очень часто вспоминаем

В бескрайнюю степь Казахстана
Зовёт нас душа каждый год.
Взглянуть, как сторонка родная
Без нас улетевших живёт.
Прилив ностальгической боли
Порою не знает границ,
Как много осталось там в сёлах
По жизни знакомых нам лиц.
Ни в чём не кляня свою долю,
Мы с вами не в силах забыть,
Ту прелесть родного раздолья,
Где в детстве нам выпало жить.
И пусть нас судьба разбросала,
Но нынче мы встретились вновь.
В нас чувство единства осталось,
Что всюду роднит земляков.
Не рвите с прошедшим, о, люди!
Нет доли тому кто с ним рвёт,
Что было, что есть и что будет,
Пусть в памяти рядом живёт.
Пусть ветер холодный не студит
К былому святую любовь,
И пусть никогда не умолкнет
В сердцах ваших Родины зов

Баллада о трудармейцах.
Их жизнь уже сама сложила повесть,
Её бы не пропеть, а прокричать,
Взрывая чью-то чистенькую совесть,
Привыкшую не спорить, и молчать.
Какая получилась бы баллада
Из детских слез, из песен и молитв!
Здесь лишних слов выдумывать не надо,
Здесь каждый звук с людской судьбою слит.
Скорбя, поем о щупленьких подростках,
С лопатами прошедших пол тайги,
В пятнадцать лет, увы, понять непросто,
Что трудармейцы вовсе не враги.
О Венцеле, который стал Венцовым,
О генрихе, под именем Андрей,
О том, какие тяжкие засовы
В бараках трудармейских лагерей.
Их жизнь уже сама сложила повесть,
Её бы не пропеть, а прокричать,
Взрывая чью-то чистенькую совесть,
Привыкшую не спорить и молчать.
И лишь надежды слабое дыханье
Тепло несет в озябшие сердца.
Давайте, помня наши испытанья,
Споем балладу жизни до конца!
11. 12. 91 г. Л. Борисова.

Судьба . судьбинушка . судьба .
Куда ты немцев привела ?
Союз для нас был дом родной .
Родной *но всё таки чужой .
Клочок земли нам не нашли .
Где б мирно немцы жить могли .
Растить детей ; растить сады .
Мечтать чтоб не было войны .
Чужыми стали мы теперь .
Никто нам не откроет дверь .
В чужой стране теперь живём .
В чужой ! А может быть родной .
Покинут дом ; покинут сад .
Где яблоньки стояли в ряд .
Осиротевший двор стоит .
Высоким снегом весь покрыт .
Стучатся ветерок в окно .
А мысли где то далеко .
Катится *по щекам слеза .
Ах ! Где же Родина моя !
Замомни немец на века .
Здесь Родина теперь твоя .
Не покидай свой дом родной .
Тут должен ты найти покой .
Расплата *горечью полна .
За то что предки на века .
Покинули *свой дом родной.
Навеки потеряв покой

Какие они пра-пра-пра?Анастасия Гладышева
Стакан молока с медом.
Свитер. Окно открыто.
Кто я? Откуда родом?
Утеряны корни. Забыты.
Знаю, что с Украины,
Поместье до революции.
Обрывки историй, руины -
Осколки разбитого блюдца.
Сегодня у нас дождливо…
И тихо, до звона тихо…
Буро - серого перелива
Небесная неразбериха…
Сердце скулит ритмично,
Гены гуляют в теле..
Обычно, вполне обычно -
Туман в родовом древе.
Вот - ёкнуло и заныло.
Прошлое словно дыра.
Фотография, да могила.
Какие они… пра-пра-пра?

И лютой стужей - в лес, каменоломни
Под окрики, собак рычанье, вой
Бригадо - трудармейские колонны
Здесь шли на труд, как на последний бой.
Терялась вера. И терялись силы...
Упавшие подняться не могли.
И далеко отцовские могилы -
Поволжская святая горсть земли.
Ах, как горьки твои печали сердца,
Народ, не удостоенный наград!
Их не забыть - погибших трудармейцев -
Немецкого народа страшный вклад.
Где бьет волна в плотинный, темный камень,
Прохожий, не спеши, остановись!
И скромно поклонись здесь вместе с нами
Тем, что погибли, утверждая жизнь.

А. Юнге
ПАМЯТИ ТРУДАРМЕЙЦЕВ
Упорно бьет в плотинный темный камень
Залив осенней, тяжкою волной...
Стою один. Со мной сегодня память,
И давний год теперь - сорок второй!
Студеною волною в память сердца,
Слезою скорбной льются эти дни...
Тогда здесь умирали трудармейцы,
На безответный падали гранит.
Уральские метели их отмели,
Глаза закрыть родные не пришли.
Отметили начальники отдела
Лишь номера на бугорках земли.
Военных лет наследье роковое!
Бесправие на много лет вперед
Познал сполна! - за той виной чужою -
Немецкий, зло наказанный народ.

Найти бы где крылья такие,
Чтоб в юность умчали меня,
Там мама с отцом молодые,
В сиянии летнего дня!
Наш дом ещё полная чаша,
Времён не нарушена связь,
Там ласточка крыльями машет,
На крышу родную садясь!
Там мальвы цветут под окошком,
Сверчёк за комодом живёт,
И горестей чёрная кошка,
По сердцу ещё не скребёт!
Там ходики тикают чётко,
Там смех мой звенит со двора,
И горькое "Голод не тётка"
Ещё говорить не пора!
Там пахнет печённым на кухне,
Уютно и всё по уму,
А то, что всё в скорости рухнет,
Не дадено знать никому!
Разверзнется злая пучина,
Всё сгинет во тьме без следа,
И горькое горе-кручина,
Мне в душу войдут навсегда!
Найти бы мне крылья такие,
В то время, в свой дом унестись,
Пройдя испытанья любые,
Беду от него отвести!
А. Яковлев.

Не вернёмся.
Был тернистым наш путь,
А исход - нестерпимо печален...
Частокол из крестов по стране -
Тысяч жизней итог...
И терзают меня бесконечные
Мысли ночами,
И срывается сердце
В бездонную пропасть тревог.
Что нас ждёт впереди? -
Те же думы, тоска, ностальгия,
Покореженных судеб, увы,
Не срастается нить...
Ты сама позвала нас
В лихую годину, Россия,
А сегодня не хочешь
Прощенья за все попросить.
Разве этот народ
Помешал тебе сбыться великой?
Ты не раз убеждалась, Россия,
Что это не так.
Но тобою не Бог управляет -
Чиновник безликий,
А чиновник, он - сволочь,
И собственной родине враг.
Так прости и прощай,
Попытайся себя пересилить,
Ты давно нас лишила своей
Материнской любви.
Я уверен, что ты
Пожалеешь об этом, Россия,
Только немцы твои
Не вернутся уже. Не зови...
Виталий Киллер.

Не глядя на горе и беды
На власть нетаили мы зла
Но радость пришедшей победы
какой-то неполной была.
И после войны хоронили,
из жизни ушли сыновья.
На Волгу назад непустили
А здесь всёж чужая земля.
туда ты поедиш,я знаю
Могилку там деда сыщи
и воздух Поволжья вдыхая,
земли незабуть привезти.
Отстыли тогда пелемени.
Подкатывал к горлу комок
Мне видились прошлого тени,
Поволжье,река, островок.
И видились женщины в чёрном.
Сибирь и трескучий мороз.
Хрустящим покрытые дёрном
равнины пролившихся слёз...
Не мало годков миновало
Ласкает кресты суховей,
что бабушку так волновало
в горсти уместилось моей.

Июнем согретые воды
в даль Волга катила свои
мы стали врагами народа
на первом этапе войны.
Коровы и овцы метались
Скулили и лаяли псы.
В слезах мы дома покидали
Несняв что сварили с плиты.
ну ладно водица вскипела,
Давай пелемени сюда
хорошее сделали дело
и вкусною будет еда.
Добавим немного приправы
Люблю почему-то укроп...
Конешно же власти не правы
Но мы их неведаем троп.
Оставили нас бы в покое
Но где же им разума взять.
Иль времечко было такое
любили тогда выселять.
В Сибири нас всех осудили
язык нам поставив ввину.
Кого-то под пули пустили.
Кто в лагерь попал, кто в тюрму.

Дорога же в город, вёрст девять,
сходи-ка туда да сюда
и эта забота о хлебе
ударила в грудь как беда.
Он как-то придя, расхворался
подолгу сидел у окна
и слёг и уже неподнялся.
Осталась с детьми я одна.
То дома то в поле пласталась.
Работой держала слезу.
С упорством крестянки я знала.
Детишек взростить я смогу.
И бабушка глухо вздыхает,
руками сгребает муку.
Воды и сольцы добавляет,
а я продолжения жду.
Марии уж было шестнадцать,
чуть старше Иван и Андрей.
Им время пришло миловаться
Имели подруг и друзей.
Казалось неплохо сложилось
Но радость не ходит одна.
Уж где-то далёко кружилась
Моторами воя война.

Под лавкою квохчется клуша,
шумит в уголке керагаз.
Ну ладно Володя послушай
Ты бабушкин грустный рассказ.
Мы вродебы жили неплохо,
Корова в сарае была.
На пашне сажали картофель
и в доме блестели пола.
Усердно молилися в Кирхе,
и ездили в Маркс на базар.
Сыночки и дочька Марихен
Ловили на Волге загар.
Вот так потихоньку и жили,
Неведая будущих слёз.
Но что-то в верхах намутили
и многих погнали в колхоз.
Твой деда властям неподдался,
он в город работать ходил.
То утром то в ночь возвращался,
продукты с собой приносил.

Помню,как вечерами под синью небесной,
На скамейке садовой в тени тополей,
Моя бабушка пела немецкие песни,
Те, что слышала в детстве в деревне своей.
Далека та деревня и нет к ней возврата:
Дом родной стал чужим, близких *съела война,
За потерей - потеря, за утратой - утрата,
За дорогой - дорога , за зимою - зима.
Всё ушло, как пришло, пронеслось, пролетело,
Только солнце всё также плыло в вышине,
Только также вокруг всё цвело, зеленело,
Как в далёкой и милой её стороне.
Также весело птицы в ветвях щебетали,
Также травам душистым привольно рослось,
И, как пух с тополей, улетали печали,
И смятенье души тихой песней лилось...
Помню, *как вечерами под синью небесной
Моя бабушка пела в далёком краю...
Она пела в России немецкие песни,
Я в Германии русские песни пою...

Кирха! “Колокол мой немой”.
Нибелунги! “Ты веришь в саги?..”.
“Я не верю уже ни во что!” –
Так ответь, и предашь всё на свете.
…Речи терпкой, щекочущей ток
неужели не благ и светел?
Крылья – вширь, и – поверх голов –
станем, делая тысячный круг, мы
двуязыкими магами слов,
Руссланддойче с большой русской буквы.
Две культуры, два духа… Вдвойне
нам достанет родительской речи…
Плуги нежны на новой стерне
прежних кладбищ… Озимые крепче

Российские немцы
Елена Зейферт
Рот, вмещающий два языка.
Vater, Отче, скажи, чья дочь я?
Точит кирху на дне река…
“Твой удел – терпеть, Russlanddeutsche…”.
Две души истомились в груди.
Сердце! Herz! “Иссякает аорта”.
Голос! Stimme! “Я слаб и один”.
Liebe Heimat! “На карте я стёрта”.
Ржавый плуг как могильный крест.
Лютер – в ветошь завёрнутой книге…
Волга! Mutter! И в тысяче мест
остаёмся мы Wolganigger.
В отчем доме хочу домой…
Предок! “Кости лежат в Карлаге”.

И улыбался,добрыми глазами,
заметно сдавший,старый человек,
седой солдат,с опавшими плечами,
но для меня,он молодой навек!
Потом,как водится,застолье и беседа,
воспоминанья,слёзы за столом,
там было всё:и горе и Победа,
рассвет вставал,тихонько за окном..
...Он по утру,домой засобирался,
сказал:"Прощай,мне надо на вокзал",
И Я К МОРЩИНИСТОЙ РУКЕ ПРИЖАЛСЯ,
И С БЛАГОДАРНОСТЬЮ ЕЁ ПОЦЕЛОВАЛ!!!...
..И ..замолчал,рассказчик мой поникший,
на грудь седую голову склонил,
и прошептал:"Ну как же ты,мальчишка,
опять мне душу,всю разбередил..."
Я.закурил,дрожащими руками,
Я,вместе с ним,ВСЮ ЖИЗНЬ ЕГО ПРОЖИЛ,
"НЕ ВСЕ,В ТО ВРЕМЯ,БЫЛИ -"ПОДЛЕЦАМИ","
:так думал я,и с жадностью курил...

Я робко взял,кусочик хлеба,с краю,
в смятении ища в душе ответ,
Я ЕЛ ТОТ ХЛЕБ,СЛЕЗАМИ ЗАПИВАЯ,
БЫЛ САМЫЙ ВКУСНЫЙ-В МОЕЙ ЖИЗНИ ХЛЕБ!!!,,
Потом не раз,не два нам помогая,
(до смерти-не устану повторять),
мою семью от голода спасая,
помог он нам,те годы пережить...
Прошли года.Я вырос и женился,
в Караганду,уехал навсегда,
и вскоре сын,на свете появился,
и жизнь текла,спокойно,как река..
И вот когда,мне сорок уже было,
мне в дверь однажды,кто-то позвонил,
и что-то сердце,как-то защемило,
и дискомфорт,какой-то ощутил..
Я дверь открыл,уверенной рукою,
от неожиданности отступил назад,
как моё прошлое,символикой живою,
стоял передо мною тот СОЛДАТ!..

"Подмышку"взял,и зашагал куда-то,
и ордена,звенели на груди,
я сжался и затих в руках солдата,
шепча губами"ГОСПОДИ,СПАСИ"...
"Сейчас убьёт"-в мозгу моём стучало,
"ведь он с войны израненный пришёл",
а он занёс,меня в свой дом сначало,
и посадил,обутого за стол...
...Затем ко мне,спиною повернулся,
как я хотел,сорваться и бежать,
он глянул на меня и...улыбнулся,
и стал на стол,продукты выставлять...
Тушёнка в банке,хлеб,кусочек сала,
и чая он налил большой стакан,
и всё ко мне поближе подвигая,
сказал он просто:"НУ-КА ЕШЬ,ПАЦАН"..
Голодный организм встрепенулся,
от страха спрятал руки я назад,
по голове,меня погладил,улыбнулся,
"ТЫ ЕШЬ,НЕ БОЙСЯ,ТЫ-НЕВИНОВАТ"..

У председателя,мы строго отмечались,
"коммендатурский"счёт,был каждый день,
но как-то раз,мы в мячик заигрались,
и вдруг меня,накрыла чья-то тень...
И сразу боль,пронзила,как иглою,
(так председатель руку смог "набить"),
меня за ухо,потащил с собою,
в свой кабинет,расправу учинить!
Едва касался,я земли ногами,
зубами губы стиснув до крови,
чтоб моей боли перед пацанами
не показать,чтобы увидеть не могли..
Дав пару раз по шее,председатель
за двери вышвырнул,мне кулаком грозя,
на улице услышал:"ВОН ПРЕДАТЕЛЬ",
и стала бить меня,ногами ребетня..
..Вдруг грозный окрик,рядышком раздался,
"А ну-ка брысь,отсюда мелюзга",
солдат огромный надо мной склонялся,
с земли поднял,за шиворот меня..

Отца и старших братьев отослали
в"трудармию",в Колымский дикий край,
и до сих пор,о них мы не узнали,
где их могилы,чтоб сказать"ПРОЩАЙ"...
Остались:мать,Я,маленький братишка,
в чужой степи,среди чужих людей,
и все на нас смотрели ребятишки,
как на каких-то бешенных зверей...
И все орали нам в лицо"ФАШИСТЫ",
а кто постарше,те лупили нас,
на голове всё время были "шишки",
и покидал синяк,так редко глаз...
Я лазил по деревьям раззоряя
вороньи гнёзда,яйца воровал,
свою семью от голода спасая,
с помоек шкурки от картошки собирал...
И как рабы,мы на полях пахали,
шалаш из веток,был родимый дом,
не досыпали мы,не доедали,
и зёрнышки в пыли,в полях искали,
а нас "Объезчик"больно бил кнутом...

Уж столько лет,спокойно мне не спится,
чужой рассказ,так душу бередит,
и я решился,с вами поделиться,
невыносимо,в сердце всё носить...
Чтоб было вам,понятно всё и ясно,
я написал от "ПЕРВОГО ЛИЦА",
я знаю,что я сделал не напрасно,
поведаю,с начала-до конца!
..."Родился я,в РЕСПУБЛИКЕ НЕМЕЦКОЙ,
и вольной Волгой жизнь моя текла,
и радоваться силе молодецкой,
но в нашу жизнь,вмешалася ВОЙНА....
Потом нас всех,ВЗАШЕЙ,буквально гнали,
кто на Алтай,Урал,кто в Магадан,
а мы с семьёю,в Казахстан полпали,
где был отсчет,страданьям нашим дан...

Это я написал по рассказу ЯКОБ ГЕННАДИЯ, к сожалению уже покойного... Япочти десять лет, не мог написать, потому, что слёзы душили и душат досих пор... Много было "ПЛОХИХ" людей на пути переселенцев, но и ХОРОШИХбыло не мало! И вот об одном из них моё повествование- рассказ!!!
Буду рад, если кому-то понравится!!!
А.Емельянов.

Viele schone Worte sagt man
einst auch dir, mein Sohn.
Doch solang den Fleck wir tragen,
ist es schnoder Hohn.


Schlaf mein Kind, beim Silberscheine,
bist noch klein und schwach,
wei?t noch nicht, warum ich weine,
nichts von Ha? und Schmach.


Wachse Kind! Straff deine Sehnen!
Sei kein stummer Knecht!
Denk an deiner Mutter Tranen
und verlang dein Recht!
Dominik Hollmann, Jahr 1953

Kinder weinten, und den Eltern
tat im Leib das Herz so weh.
Alle Manner, Frauen,Madchen
mussten in die Trudarmee
Die Baracken, wo wir wohnten,
war` n umzaunt von Stacheldrat.
Jeden Tag durch`s Tor uns fuhrend,
zahlte uns ein Wachsoldat.
Wieviel Menschen sind verhungert
und gestorben im Ural?
und erfroren? Keiner wei? es.
Wieviel sind es an der Zahl?!...

На мотив "Стенька Разин"
Vom Leid der Wolga-Deutschen
-Getragen im Glauben an Gott
Neunzehnhunderteinundvierzig
kam das bitterbose Wort,
und wir Deutschen von der Wolga
mussten nach Sibirien fort.
Alles mussten wir verlassen,
Haus und Hof und Vieh und Land,
Felder, Walder und die Wolga,
wo auch unsere Wiege stand...
In Sibirien angekommen,
wurden wir so sehr zerstreut,
Das die Eltern ihre Kinder
suchen mussen, auch noch heut`...

Jeden Sowjetdeutschen nennt man
Diversant, Spion...
Schlaf, mein kleiner deutscher Landsmann!
Schlaf, mein lieber Sohn!
Undauch du, in deiner Wiege
hastschon diesen Fleck,
denntrotz aller gro?er Siege,
niemandwischt ihn weg:
In dem gro?en Sowjetlande
jedem bluht sein Gluck.
Du allein bleibst ein Verbannter,
denn zum heimatlichen Strande
darfst du nicht zuruck.

Schlaf mein Kind, mein lieber Knabe!
Dunkel ist die Nacht.
Nur der Mond am Wanderstabe
halt allein noch Wacht.
An dem schonen Wolgastrande
waren wir zuhaus.
Doch man trieb mit Schmach und Schande
uns von dort hinaus.
Malte uns ‘nen schwarzen Flecken
auf die freie Brust.
Mu?ten leiden Greul und Schrecken,
Kummer und Verdru?.

ВЕКА ПРОШЛИ,ВСЕ ИЗМЕНИЛОСЬ.АРХИВОВ ТЛЕН ХОРОНИТ СВЯЗЬ ВРЕМЕН, НО ПАМЯТЬ НЕ МОЛЧИТ, КЛАДОВЫЕ ОТКРЫЛИСЬ. ДУША КОСНУЛАСЬ РОДНЫХ ИМЕН. ОНИ КАК И МЫ ЖИЛИ И ЛЮБИЛИ, ЧТО-ТО СОЗДАВАЛИ, ЧЕМУ-ТО БЫЛИ ВЕРНЫ. ПИСЬМА ПИСАЛИ, ЦВЕТЫ ДАРИЛИ, ХАРАКТЕРАМИ БЫЛИ И СЛАБЫ, И СИЛЬНЫ. ИХ ТАК ЖЕ ОЧАРОВЫВАЛА КРАСОТА ЗЕМНАЯ. И ШИРЬ ПОЛЕЙ, И ГЛАДЬ ОЗЕР. ЛЮБИМА ИМИ БЫЛА ЗЕМЛЯ РОДНАЯ. К СВОБОДЕ ЕЕ ПОСТОЯННО БЫЛ ОБРАЩЕН ИХ ВЗОР. ДЕТЕЙ ОНИ РОЖАЛИ, ВНУКОВ БОГОТВОРИЛИ. СТАРШИХ ПОЧИТАЛИ, МУДРОСТЬ РОДА СВОЕГО. ЧТОБ ИХ МЫ НЕ ЗАБЫЛИ, ДУХОВНОСТЬ СОХРАНЯЛИ, СЧАСТЬЕ БЕРЕГЛИ, ВЕРИЛИ В НЕГО. Я ОСОЗНАЛА ВСЕ. КРУПИЦА ЗА КРУПИЦЕЙ ПАМЯТЬ О ВАС В БУДУЩЕЕ ПЕРЕДАМ. И ВАМИ ВСЕ БУДУТ НЕПРИМЕННО ГОРДИТЬСЯ. Я ВЕРЮ В ЭТО, НО КАЖДЫЙ ПУТЬ СВОЙ ПУСТЬ ВЫБИРАЕТ САМ
. Наталия Гусева( Шмидт)

2.
Прошли сквозь сито смерти
На две трети,
Рассеялись горстями на земле,
Но ждали, ждали, ждали полстолетья,
Что вспомнят вдруг о немцах
Там, в Кремле.
Минуло полстолетия... Как страшно,
Что смотрят до сих пор, как на врага.
А время островов немецких наших
Нещадно размывает берега.
А мы ещё надеемся на что-то,
В глухую стену бьёмся головой,
Оставить жалко землю, дом, работу...
И так охота быть самим собой.
...И вот опять родные улетают.
Подумать можно: на подъём легки.
Но слёзный ком гортань пережимает,
И плачут, уезжая, старики.
Изверились. И снова раз за разом,
Давя могучим рёвом на виски,
Летит в закат крылатая "Люфтганза",
Уносит тела нашего куски.
И - новый рейс,
И снова слёзы льются,
Прощания по залам и углам...
Уходят те, а эти остаются,
Душа и сердце рвутся пополам.
Эдуард Альбрандт.

1
Аэропорт.
Аэропорт. Горою чемоданы.
И дети спят на выстывшем полу...
Мы улетаем... Ждут другие страны.
Решились! Не хватайте за полу!
Печать тоски на лицах отрешенных,
В глазах - надежды робкой огонек...
Мы улетаем, с нами наши жены
Да старики, кто в землю не полёг.
Спасибо Вам за всё, товарищ Сталин:
Вы подсказали нам, как надо жить.
Мы ждали сорок лет, мы ждать устали,
Пока вернут, что нам принадлежит.
Язык теряем, веру и обычай,
И надо что-то делать поскорей...
Но ваш закон на нас колючкой бычит,
Как проволокой ваших лагерей.
Мы помним всё.
Не стерлось! Не забыли,
Как ни за что загнали нас в тайгу.
Мы - сосны, а болезни - нас валили,
И дети умирали на снегу.
Как нас считали, ставя на колени,
Да по затылкам хаживал приклад.
Мы погибали, веря в светлый гений,
Что нас вернут на Родину - назад.

Спасибо вам, люди, за такие стихи!

Идет навстречу парочка смешная,
Друг другу что-то нежно говорят.
Какое дело мне до них, не знаю,
Но отвести не в состояньи взгляд.
На нем от солнца с козыречком кепка,
На ней немного выцветший платок.
Он очень нежно, но довольно крепко
Ведет свою любовь под локоток.
Идут забавно мелкими шагами,
Невольно шаркая ногами об асфальт.
Плывут себе, того не зная сами,
Что крылья за их спинами парят.
Приблизились. А я не отвернулась,
Так умиленно смотрят на детей!
Дед подмигнул, старушка улыбнулась.
Оставшись вечно в памяти моей.
Наполнив сердце необычным чувством,
Каким-то неестественным теплом.
И было мне невыносимо грустно,
Когда они исчезли за углом!
Они ушли, меня оставив просто
Подумать,позавидовать во след.
Влюбленные, им лет по девяносто,
А чувствам двадцати, похоже нет!

НАШ ДОМ.
В далёкой деревеньке стоит наш дом родной
В нём жизнь течёт чужая и быт совсем другой
Мне двор наш часто снится, и снится то крыльцо
Куда пришло простится, почти что всё село.
Кто плакал, кто смеялся, кто лишь добра желал.
Его мы покидали, а он стоял молчал
Если б имел он голос, он мог бы нам сказать:
"Меня не покидайте, я вам почти как: Мать"
Когда вдвоём влюблялись, я вместе с вами был,
В любую непогоду уют, тепло дарил.
Когда сынок родился, я это тоже знал.
Гостей вы собирали, я вместе ликовал!
Все свадьбы, дни рожденья я с вами отмечал.
От горя и несчастий я вас оберегал.
Но вот настало время, и вот настал тот час.
Жизнь вмиг распорядилась и разлучила нас.
Теперь мы за границей. От Родины вдали,
Но вечно будут снится наш дом и земляки

В вагонах для скота народ везли
К степи ковыльной, краешку земли
с детьми голодных, кинули в простор,
Сказав, что немцем быть - позор
Казах - кедей, баурсак последний разломил,
Свою сюдьбу со мной участьем разделил,
"Алах един"- был убеждён казах
Детей спасал с молитвой на устах
Свой долг и честь он видел в том
Стране его - ЗЕМНОЙ ПОКЛОН

Drei Tage kein Brot im ganzen Haus,
S o trieb es der Hunger zum Betteln hinaus
Fremd ist ihm die Sprache im wildfremden Ort,
Es kennt nur ein einziges russisches Wort.
Statt Brot sagt es "Chleb", streckt sein Handchen vor
Mit frierender Hand vor manch fremdem Tor.
"Zum Betteln such dir einen anderen Ort!"
Man sto?t es und jagt es mit Drohungen fort.
Ihn schwindelt`s vor Hunger, die Kraft geht schon aus.
Der Abendwind treibt es zum Dorfe hinaus.
Die Nacht ist stockfinster und heftig der Wind.
Sibirische Stra?en gefahrdrohend sind.
Der Sturm rast voruber, die Wolken ziehen ab
Am Rande des Weges - ein Kind ohne Grab.
Sein flehendes Handchen zum Himmel gestreckt,
vom schneewei?en Leichentuch es gnadig bedeckt.
1942 Autor unbekannt.