Просмотр полной версии : ПОВОЛЖЬЕ- это интересно!
********infokam.su/n2439.html * -источник
Проверка временем: «Шумел Камышин, девки гнулись...» * * * * * * * * * * * Уроки немецкого Город Камышин далеко от культурных центров, потому местные девушки отличаются повышенной скромностью и воздержанием. А легко ли, по нынешним временам, порядочной девушке выйти замуж? Посему в Камышине проблема сбыта невест стоит особенно остро, над ней и бились мы битый час с мэром города Львом Алферовым.
Город Камышин — старинный, купеческий, расположен на красивейшем берегу реки Волги меж Саратовом и Волгоградом. Столичные знаменитости здесь редки и божественны. Мне с трепетом показали камень на набережной, которого однажды коснулась пальчиками заезжая актриса Ирина Муравьева, вышедши из гостиницы на утренней зорьке. Теперь это место считается священным, и женщины, девушки, прикасаясь к нему на восходе солнца, загадывают самые сокровенные желания.
По утрам в городке пряно пахнет степными травами и в домах с резными наличниками орут похотливые петухи (в смысле — птицы), пробуждая девушек от снов вожделенных.
— Замолчи, противный! — крикнет девушка глупой твари и сладко потянется сочным здоровым телом, не отравленным табаком и водкой. После включит кассету «Уроки немецкого» и станет на свежую голову повторять:
— Ихь лебе ин штат Камышин…
Со знанием немецкого даже у старой девушки есть надежда обрести свое счастье в Германии. Благо, что окрест Камышина ныне поселилось множество немцев-беженцев из республик Средней Азии. Это тысячи малопьющих и работящих людей. Но местная власть не умеет распорядиться их силами, и немцы, сбежавшие от погромов в Россию, теперь бегут от российской безработицы в Германию, особенно молодежь. В том и счастливый шанс для камышинских невест — выйти замуж за мигранта.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА: Здесь надо напомнить, что немец, как элемент полезный, был поселен у нас на Волге большими колониями еще 300 лет назад по воле Петра Первого и Екатерины Второй для принесения культуры и улучшения расы. Во время Великой Отечественной войны их вывезли в Азию. А в начале девяностых, когда немец опять повалил на Запад, уже германские власти отчаянно запросили наших остановить того немца на Волге любой ценой. Они выдали несметные деньги на его обустройство в городах поволжских, опасаясь, что за 300 лет проживания в России этот немец порядком испортился, одичал и запускать его скопом в Германию очень даже небезопасно.
Тут же стали они возводить поселки по всей поволжской глубинке и выписали бедным сородичам гигантские беспроцентные ссуды на строительство добротных коттеджей с отсрочкой на 15 лет.
«Этот шифер хоть и гениален, но попить, покушать — не дурак!»
Я объехал несколько немецких поселков, самый загадочный из которых называется Щербаковка. Длинная улица больших добротных коттеджей с большими приусадебными участками соседствует с умирающей русской деревней-развалиной, в которой живут с полсотни пенсионеров. До ближайшего села Щербатовки отсюда семь километров по горной, перерытой дороге. Специально для немцев сюда протянули бесплатно газ. А на русскую улицу газ не дали, точнее, пенсионеры сами отказались, когда с них заломили за подвод по 20 000 рублей. Но на немцев за это старики не в обиде. «С ними жить веселее, пьют мало, работают много, а что им бесплатно газ провели, так они в том не виноваты».
продолж. * Поначалу-то после Азии нам здесь рай показался! — вспоминают мэр поселка Виктор Мерк и его соседи. — Дома построили, землю вспахали, скота завели… а дальше-то что? Работы нет, доход мизерный. Продаем за копейки азербайджанцам мясо да арбузы. И зачем завезли нас в эту глушь за 60 километров от Камышина — непонятно. Зачем столько денег на пустое потратили, если мы ничего не производим? В соседней Щербатовке мини-заводик, там одноразовые ложки, вилки отливают. Так наши женщины ходят туда за семь километров пешком в целях экономии, зарплата у них 1200 — 1300 рублей. Ясно, что на наших поселках просто деньги отмыли и сейчас отмывают. Из Германии, например, нам на каждый праздник, включая день депортации 28 августа, большие деньги шлют, но мы их не видим. У нас есть такой культмассовик-затейник Шура Вахрушева из Киргизии, она эти деньги и получает. Поставит на стол какие-то муляжи фруктовые, одну группу детей сфотографирует, «вылезайте!», другую сфоткает, «вылезайте!», а фотографии отправляет в Германию для отчета, и так до следующего праздника. Мы всем селом написали в Камышин самому Фишеру, он главный по немцам, так Фишер что сделал — вместо того, чтобы Шуру уволить, он к ней еще одну такую же затейницу приставил. И мы до сих пор никаких денег, ни праздников не видали! А в отчетах они такое приписывают! Мол, такого-то ребенка научили шпагат делать… а этому ребеночку и года нету. Вон он в коляске еще сидит, кто ж его Шуре на шпагаты отдаст?!
Мой дом — моя тюрьмаЯ заехал в Щербатовку на мини-заводик, там пятеро фрау-баб в бешеном темпе сортировали вилки, ложки.
— Здесь, конечно, лучше, чем в Азии, — признались они, — только платят не шибко.
— Но мужики, наверно, у вас хорошо зарабатывают?
— Вы знаете, по-немецки мужчина называется — херр, вот столько ему и платят! Мужики-то наши все без работы сидят, скотину выращивают. Но местные ту скотину воруют, и коров, и свиней. Так наловчились, что никакие запоры, ни собаки ворам не преграда.
Зато все эти безработные в огромадных коттеджах живут, и этими-то коттеджами мать-Германия крепко приковала своих пращуров к берегам волжским: «Хочешь в фатерланд? Сначала рассчитайся за ссуду!» И сидят они в тех коттеджах, как под арестом. В Щербатовке этих коттеджей — не сосчитать, но в огромных хоромах пусто, угрюмо и пища самая примитивная, потому как здешний немец пасет каждую копейку, рассчитывая дом продать азербайджанцам, чеченцам, расквитаться с долгами и уехать в Германию.
Чеченцы, примкнувшие к немецким поселкам, требуют к себе особого уважения. Едва я приехал в немецкий поселок Галки, следом примчался «воронок» милицейский.
— Где тут чеченцы живут? — осведомились опера.
И здешние женщины наперебой стали жаловаться мне и милиции, что чеченцы на их мужей с ножами кидаются по причине: «Вы почему нас не уважаете?!" «А вы их спросите, куда скот наш девается?!»
Прошлой ночью у чеченцев случилась стрельба. По версии южан, кто-то впотьмах засадил из двустволки по их окнам. Но как после пояснили мне следователи — стреляли, наоборот, из дома чеченцев через окна на улицу.
— Ну чем тут у нас лучше Азии? — рассуждает немецкая молодежь. — Вот и учим язык у Клары Карловны. Чтобы приняли в Германию, надо сдать экзамен по языку. А жениться или замуж выходить надо здесь, потому что там мы второй сорт, и будет тамошняя жена или муж всю жизнь пилить: «Приехали, голодранцы, на все готовое!»
Клара Карловна Арзуманян, учительница немецкого, историк и патриот села Галки.
— Мы как прибыли сюда с мужем (он у меня армянин сосланный) из Узбекистана, так и решили — здесь наша родина! Красота, природа, Волга! Тут ведь где ни копни, столько всякого исторического добра отыщется! В подвалах разрушенных домов то и дело находим всякую старинную утварь, монеты девятнадцатого и восемнадцатого веков. Особенно вешними водами много монет вымывает. До войны в Галках было около 400 немецких дворов. Старики вспоминают, вся деревня была в цветущих садах: виноградники, персики, яблони, груши. Народ жил богато. А когда выселяли, иные люди, наверное, что-то попрятали, дабы не везти драгоценности в ссылку… Сама я в Германию не поеду, лично мне здесь благо, а вот молодежи негде себя найти. Такого ужаса, как в российской провинции, наверное, нигде в мире нету — в соседних деревнях взрослые пьют, и дети пьют вместе с ними. В школу пьяные приходят. Как с этим бороться? Гибнет, гибнет Россия, и никому до того дела нет!
продол. *Ассимилировать успеть.
«Не скрою, мастер ты в экспромте,
Речист на форумах, у юрт...
Но мой отец погиб на фронте,
А ты полез в «Видергебурт».
«Вы так со мною говорите,
Что за войну был я судим.
Вы уж, пожалуйста, простите,
Но тон другой необходим».
«Ты виноват уж тем, что немец.
Пусть справку выдаст прокурор,
Что бывший ты спецпоселенец,
Что снят с тебя уже надзор».
Сказал бы так дурак набитый,
Неисправимый шовинист...
А то ведь правильный, маститый
Он был в газете журналист.
Другой такой же, к слову вставил:
„А
телетайп тебе зачем?
Небось, в Германию отправил
То, что читать дают не всем...»
...Как в «Русском вестнике»
Велицин При Николае, при царе,
Винил в грехах императрицу
И адъютантов при дворе
За власть немецких колонистов
Над пьяным русским мужиком?..
Уже тогда было нечисто, -
Мотала зависть снежный ком.
И повело, и покатилось...
За горло взяли кулаков.
Народ – враги! Скажи на милость,
Где было столько дураков?..
В каком краю, в котором царстве
В тюрьме страдала вся страна?
То было в нашем государстве,
Где вождь в Кремле, что сатана.
Поволжья нашего не стало.
Как будто было всё во сне.
Горохом немцев раскидало
В глухих углах, по всей стране.
Успели разломать соборы,
Стирают памяти следы...
Как будто нет для них позора.
Ликует зло под стон беды,
Чтоб немцы языка не знали,
Чтоб в церковь больше – ни ногой!
Отцов в концлагеря загнали
Под автоматы, «сапогой».
Так с той поры прошло полвека.
Прошли в изгнании года.
Быть может в немце человека
В Москве признают? Никогда!
«Фашистам не бывать на Волге!»
Кричит в Саратове плакат.
И дураки в России долго
Царить готовы наугад.
Твердил он голосом пропитым
Толпе Поволжья в мегафон,
Что нам снарядами изрытый
Отдаст военный полигон
Капустин Яр заместо Волги.
Вот это – Wolgarepublik!..
С такой способностью недолго
Загадить всей России лик.
За честь такую благодарны.
Плохая мачеха ты нам.
Уж надоело так бездарно
Сносить пинки под пьяный гам.
Прости, прощай, моя Россия,
Und sei gegru?t, mein Heimatland!
Смолчит, быть может, ностальгия
Как плачет тут твой эмигрант.
Dinklage, Niedersachsen, den 23.09.1997.
Willi Muntaniol Вилли Мунтаниол
Ты виноват уж тем, что немец
Баллада
Нас принял Бог под самый Weihnacht
И Фридланд в церковь пригласил.
Поёт органом neue Heimat,
Чтоб нам с тобой прибавить сил.
Мы словно в рай земной попали,
Давно гонимые судьбой.
За много лет спокойно спали.
Язык, как музыка -живой.
Никто ни разу не подслушал,
Не проследил кого корим.
И до сих пор никто не скушал
За то, что правду говорим.
Мы скоро все переменились:
Как будто боль убрал наркоз.
Глаза живинкой засветились,
Пришла улыбка вместо слёз.
Хотя случается, однако,
Что вурст аусзидлерами нас
Зовёт и травит как собаку
Член Эс Пэ Дэ. Таков наказ?..
Завесу фактами снимаешь
И о страданьях говоришь.
Ответит: «Слёзы выжимаешь?»
Скривишь улыбку, промолчишь.
Всю жизнь фашистами там были,
Tут русаками нас зовут.
Видать, историю забыли,
Своих с чужими путают.
Не любят «русских» за подонков.
А их немало среди нас.
Сверяют с предками потомков
По крови только. Вот те раз!..
Кому-то просто непонятно
Зачем мы ехали сюда.
В Союз отсюда аккуратно
Текла валюта, как вода.
И Русь за марки ухватилась,
Кредиты любит Казахстан.
И Украина спохватилась.
А немец?.. «Подожди, отстань!»
И снова Weihnacht. Как там наши?..
Давно забыт в домах уют.
Народ уже бесплатно пашет.
Темно. И газа не дают.
Да, был этап, мы собирались,
Чтоб автономию вернуть.
Нас под арест загнать пытались,
Хотели всех сломать, согнуть...
Учитель Раймер в Ленинполе
Под Новый год с детьми пропел
«O Tannenbaum» на ёлке, в школе.
И под надзор попасть успел.
Коль по-немецки, значит, страшно:
«Мы тоже любим песни петь,
Но по-советски, бесшабашно.
А немцев не хотим терпеть.
Пускай доказывают молча
Свою рабочую черту.
Чужой мотив, что песня волчья.
Нам слушать их невмоготу.»
Так просыпался в Кыргызстане
В шестидесятые года
Дракон, дремавший, как в тумане,
Чтоб кончить с нами навсегда.
В одном письме из «Neues Leben"
Авантюристом назван я.
Писал в ЦэКа «святой молебен»,
Про немцев правду для Кремля.
Хотел на Пленум коммунистов
Через редакцию попасть.
Он был не для авантюристов.
Мне помогли тогда упасть.
И я терпел до девяностых
Под ярлыком «Автономист».
С таким клеймом жилось непросто.
Корреспондент... И вдруг, - фашист.
Но тут сверкнула перестройка,
И заиграли в плюрализм.
Никто не знал, что «катастройка»
Затмит собою коммунизм.
Мы собрались в такое время,
Когда в республиках страны
Кипят, волнуя поколенья,
Народов страстные сыны.
Как расшалившиеся дети
Они шумят, покуда Мать
Сумеет каждого заметить,
И не забудет всех обнять.
Имеют право только немцы
Всю жизнь безропотно молчать.
Они у нас как иноземцы,
Их не желают замечать.
Нет, не сумели наши предки
За двести лет предугадать,
Что внуков первой пятилетки
Теперь с Поволжья станут гнать.
Россия-матушка, опомнись,
Мы б не бежали за кордон.
Мы шли к тебе не вероломно.
У нас в Союзе – Отчий дом.
Так я писал до наших съездов.
Их всё пытались отменить.
Дошло до массовых отъездов.
Кого теперь в грехах винить?..
Конечно, нас, конечно, немцев.
Дескать, могли бы потерпеть.
КАН Фердинанд Геланус (Ferdinand Helanus Kahn) (17 августа 1788, Галиция - 6 (18) октября 1864, Саратов), первый епископ Тираспольской римско-католической епархии (1850-64). По происхождению австриец. В Россию прибыл в 1810. Окончил курс наук в Забяльской доминиканской школе Витебской губернии. Возведен в сан римско-католического священника в 1815. Член доминиканского ордена. Занимался пастырской деятельностью среди немецких эмигрантов в Забялах и Ревеле. В течение нескольких лет был учителем Гродненской и других гимназий. С 1822 по 1849 - настоятель римско-католической церкви в Риге.
В 1849 назначен епископом вновь созданной Херсонской епархии. Канонически утвержден в этом сане 20 мая 1850. Рукоположен в епископы 9 октября 1850 в Санкт-Петербурге в церкви Св. Екатерины митрополитом Казимиром Дмоховским. В 1852 переименован в епископа Тираспольского. В 1856 перевёл резиденцию епархиального управления в Саратов. Ф. Кан много потрудился для организации церковной жизни в епархии. Он основал в Саратове капитул, духовную семинарию и консисторию, устроил кафедральный собор. Участвовал в деятельности Римско-Католической духовной коллегии в Санкт-Петербурге, в 1855-56 был её председателем.
Умер 6 (18) октября 1864 в Саратове. Похоронен там же на католическом кладбище.
КЛАУС (Klaus) Александр Августович (13 декабря 1829, немецкая колония Норка Камышинского у. Саратовской губ. - 7 января 1887, Екатеринослав), сын кистера и органиста. Начальное образование получил в церковно-приходской школе в родном селе. Затем поступил в 1-ю Саратовскую гимназию, которую окончил в 1851 с правом на чин XIV класса (коллежский регистратор). По окончании гимназии поступил на службу в Саратовскую контору иностранных поселенцев смотрителем колоний. Дослужился до начальника конторы; отсюда был переведен в Петербург в Министерство государственных имуществ. Служил сначала старшим столоначальником IV отделения Первого департамента, с 1868 - старшим столоначальником отдела колоний Департамента общих дел, с 1870 - начальником отдела колоний. Автор ряда статей, напечатанных в 1868-70 в журнале "Вестник Европы".
Осенью 1869 вошёл в состав комиссии Министерства государственных имуществ, созданной для обсуждения вопросов об училищной части колоний и о порядке заведования имущественными делами протестантских церквей в колониях. Разработанный при его участии проект Положения об училищах в селениях иностранных колонистов вызвал острую критику Генеральной, Московской и Петербургской консисторий. В этот период Клаусом написано солидное социально-экономическое исследование "Наши колонии. Опыты и материалы по истории и статистике иностранной колонизации в России", ставшее первой обобщающей работой о немецких колонистах в России в отечественной историографии. В книгу вошли ранее опубликованные им очерки о колониях, основанных сектантами, к которым автор относил гернгутеров в Сарепте и меннонитов, а также очерк о роли духовенства в жизни колонистской школы. Книгу предполагалось издать двумя выпусками, общим тиражом 3000 экз. Была издана только первая часть. В 9 главе книги "Духовенство и школы" автор резко осудил деятельность поволжского духовенства; это вызвало бурю негодования и жалоб со стороны пасторов. В результате Клаус был уволен из министерства.
С 1871 служил в Министерстве путей сообщений сначала делопроизводителем, а в 1873-1875 - вице-директором Департамента шоссейных и водных путей сообщений. За успешное проведение в действие Правил 4 июня 1871 в числе высших чиновников был награжден 6 марта 1872 земельным наделом, ему было назначено 1000 десятин земли.
Последние годы жизни Клаус состоял председателем Екатеринославской губернской земской управы. Дослужился до надворного советника.
КЛИНГ (Kling) Александр Петрович (1875, колония Гоффенталь Новоузенского у. Самарской губ. - ?), депутат 2-й Государственной думы от Самарской губ. Поселянин-собственник Новоузенского у. Самарской губ., евангелическо-лютеранского вероисповедания. Получил среднее образование. Заведовал магазином швейных машин фирмы "Зингер" в слободе Покровская. Занимался земледелием.
7 февраля 1907 избран во 2-ю Государственную думу от общего состава выборщиков Самарского губ. избирательного собрания. Беспартийный. Входил в Конституционно-демократическую фракцию. Членом думских комиссий не был. Дальнейшая судьба неизвестна.
БАЙЕР Георгий Степанович (Baier Georg) (1871, с. Каменка Камышинского уезда Саратовской губернии - 13 января 1938, Новосибирск), католический священник. Окончил Саратовскую римско-католическую духовную семинарию. В 1898 возведён в сан священника. Викарий прихода в Саратове. С 28 апреля 1903 по 1911 - священник прихода в с. Раскаты (Роледер), в 1910 одновременно служил в приходе с. Суслы (Герцог). С 1911 - священник прихода в Екатериненштадте.
29 апреля 1930 арестован по групповому делу немецкого католического духовенства Поволжья. 6 июня 1931 по Постановлению Коллегии ОГПУ приговорен по ст.ст. 58-10 и 58-11 УК РСФСР к 3 годам ИТЛ с заменой на высылку в Северный Край. 7 апреля 1932 освобожден досрочно с разрешением свободного проживания. После возвращения из ссылки проживал в Марксштадте, где в 1935 был вновь арестован. 20 апреля 1935 по Постановлению Спецколлегии Главсуда АССР НП приговорен по ст.ст. 58 -4, 10 и 11 УК РСФСР к 10 годам ИТЛ. Отправлен в Сиблаг (Западно-Сибирский край). В 1937 арестован в Ново-Ивановском лаготделении Сиблага. 25 декабря 1937 по Постановлению Тройки УНКВД по Новосибирской области приговорен по ст.ст. 58-2, 10 и 11 УК РСФСР к высшей мере наказания. 13 января 1938 расстрелян в Новосибирской тюрьме.
ВАЛЬБЕРГ (Wahlberg) Фердинанд (Карл Фердинанд Эмануэль) фон (1847, Екатериненштадт, Саратовской губ. - 1920, Хельсинки), врач, писатель. Из семьи Карла Эрика Вальберга, лютеранского пастора в поволжских колониях, и уроженки Великого княжества Финляндского. Впечатления о детстве, прошедшем на Волге, впоследствии нашли отражение в мемуарах В. ("Die Beichte meiner Feder", 1923). Получил медицинское образование. Возведен в дворянское достоинство. Первые литературные опыты В. - рассказы, посвященные жизни солдат русской армии в период русско-турецкой войны 1877-78, пьесы на шведском языке. К 150-летнему юбилею переселения немцев на Волгу В. написал сказку "Die Geburt der Heimatliebe unter den Bewohnern der Wolgasteppe" (1914), стремясь пробудить у колонистов сознание принадлежности к своей прародине (не опубликована). В. хорошо знал скандинавскую литературу, был лично знаком с Г. Ибсеном, но его произведения, особенно романы "Christian Bode" (Wien-Leipzig, 1910) и "Mennoniten" (Wien-Leipzig, 1912), написаны в стиле немецкого романтизма и сентиментализма, при этом они давали реалистические картины колонистской жизни прошлого. Среди других произведений В. - романы "Die Mordinsel" (Wien-Leipzig, 1914), "Laili Sultaneh" (Wien-Leipzig, 1919).
ГЕЛЬЦ (Holz) Франц Карл (18 октября 1808, Вермельскирхен, близ Ремшайда, Северный Рейн-Вестфалия - 6 октября 1883, Варенбург Новоузенского у. Самарской губ.), евангелическо-лютеранский пастор, пробст. Сын Франца Бернгарда Г. (1773-1837), переселившегося в Россию в 1814, пастора в Златоусте, Розенгейме, Франке (оба в Поволжье). В 1828-30 Г. учился на теологическом факультете Дерптского университета. В 1831 ординирован. В 1834-83 пастор в одном из крупнейших приходов Левобережья Волги - Варенбург (Привальное). Г. стоял у истоков организационного оформления поволжских округов, начавшегося после упразднения Саратовской консистории в 1834. Участвовал в работе первых Синодов Левобережья Волги, решавших наряду с церковными вопросами проблемы реформирования приходских школ. В центре внимания Г. было просвещение молодежи и церковная школа. С 1866 и до конца жизни пробст Левобережья. Под руководством Г. проведена реорганизация округа, созданы новые приходы (в 1876 - Веймар и Гнадентау, в 1882 - Брунненталь). В 1882 в результате реформы округ насчитывал 18 приходов.
Сыновья пастора Карл Теодор (1837 - 97), Карл Юлиус (1841 - 94) и Карл Леопольд (1855 - 1913) [все трое родились в с. Варенбург - А.Ш.] также получили теологическое образование и помогали отцу в работе. Теодор - с 1863 пастор в Вейценфельде, затем в Рейнгардте, Юлиус - адъюнкт пробстского округа, возглавляемого отцом, с 1881 пастор в приходе Розенгейм, а Леопольд после смерти отца в 1884-1909 - пастор прихода Варенбург, который в начале 20 в. насчитывал уже ок. 17 тыс. прихожан.
ДЕНИНГ (Dening) Адольф Адольфович (10 марта 1907, Тонкошуровка (Мариенталь) Новоузенского у. Самарской губ. - ?), деятель сельского хозяйства Поволжья. Родился в крестьянской семье. Окончил 3 класса начальной школы. С 1918 был пастухом, батраком, рабочим маслобойни. В 1929-31 служил в Красной Армии, службу проходил в стрелковом полку в Саратове. В 1932 работал в колхозе (штурвальный, бригадир). По окончании курсов комбайнеров работал комбайнером в Мариентальской МТС (1935-36): за успехи в уборке урожая награжден орденом Ленина. Участвовал в стахановском движении. В 1936 обратился к И. В. Сталину с обращением, в котором обещал скосить на комбайне Саратовского комбайнового завода зерновые на площади 800 га (фактически скосил 1376 га). В декабре 1936 - декабре 1937 директор Мариентальской МТС. В декабре 1937 избран депутатом Верховного Совета СССР. С января 1938 председатель Мариентальского совета депутатов трудящихся. В сентябре 1941 на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 "О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья" снят со своего поста и на общих основаниях депортирован в восточные районы страны. Дальнейшая его судьба не известна.*)
А. Герман (Саратов).
Энциклопедия "Немцы России", т.1, с. 690.
______________
*) По данным Книги памяти Свердловской области, А.А. Денинг, проживая в с. Ляпуново Краснополянского района Свердловской области, 18 апреля 1945 г. был арестован и 15 декабря 1945 г. был приговорён к 10 годам ИТЛ. Наказание отбывал в Ивдельлаге НКВД. Реабилитирован 20 июня 1956 г.
ДОРШ (Dorsch) Карл Петрович (1862, Верхняя Кулалинка (Гольштейн) Камышинского у. Саратовской губ. - после 1927), учитель. Начальное образование получил в родном селе. После окончания Камышинского реального училища поступил учителем в Лесно-Карамышское центральное училище (Grimmer Zentralschule). В 1886-1916 - начальник Лесно-Карамышского центрального училища в с. Гримм. По доносу коллеги-учителя об оскорблении государя и о том, что он является "немецким националистом", был устранен от должности и удален из школы. В январе 1917 получил место учителя в одной из частных гимназий в Голом Карамыше (Бальцер). Участник 1-ого конгресса полномочных представителей немецких колонистов 25-27 апреля 1917 в Саратове, представитель от округа Гримм, член правления конгресса, принимал активное участие в работе школьной секции. Единогласное решение съезда о необходимости восстановления его в прежней должности директора училища не нашло поддержки школьных властей. Делегат 2-ого съезда представителей немецких волостей 19-22 сентября 1917 в Сосновке (Шиллинг). На съезде был выдвинут кандидатом от немцев Саратовской губернии во Всероссийское Учредительное собрание по списку № 7 (Немцы Поволжья). В 1920-х заведовал одной из школ в Бальцере. Дальнейшая судьба неизвестна.
Наталья Дайтхе * * не по теме:я жила в марксовском раёне,саратов.обл. и в орловке бывала не один раз,там до сих пор немецкие дома есть,возле орловки стоит село александровка и там старые нем. дома,деревянные с высоким фундаментом.в одном из таких домов живёт тётя моего мужа,теперь этот дом перестроили и его не узнать,а начинка осталась прежней.когда они перестраивали то разбирали печь и нашли там иконку,видимо спрятанную от советской власти.
Из ПРИКАЗА
ПО УПРАВЛЕНИЮ БОГОСЛОВСКОГО СТРОИТЕЛЬСТВА
И ЛАГЕРЯ НКВД*
«6» марта 1942 г. № 20 с
Несмотря на значительное улучшение питания и бытовых условий трудармейцев, отдельные бригады из них, вполне здоровые физически, продолжают злостный саботаж, выражающийся в систематическом невыполнении норм.
Такое положение приводит к срыву сроков выполнения важнейших объектов Строительства и, в дальнейшем, не может быть терпимо.
В целях немедленного пресечения этих случаев –
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Трудармейцев, не выполнивших дневного задания оставлять на производстве до его выполнения. Выполнение задания до конца рабочего дня не дает право ухода с работы.
2. Начальникам районов, Начальникам работ районов и всему руководящему производственному составу обеспечить фронт работы, подготовку рабочего места и заблаговременную выдачу заданий.
3. Начальникам отрядов обеспечить пуск в отряд только трудармейцев выполнивших дневное задание, согласно справок Нач[альников] сооружений.
4. Нач[альнику] ВОХРа капитану ВОРОНИНУ, под личную ответственность обеспечить контроль на вахтах за пуском трудармейцев, в соответствии с
§3 *настоящего приказа.
5. *В отношении особо злостных трудармейцев, которые будут продолжать систематически не выполнять задание, даже после применения к
ним соответствующих мер дисциплинарного взыскания, Нач[альнику] Оперчекотдела Капитану Госбезопасности т.КУПРИЯНОВУ Е.И. немедленно оформлять дела для привлечения их к ответственности по законам военного времени.
НАЧ[АЛЬНИК] УПРАВЛЕНИЯ
БОГОСЛОВСКОГО СТР[ОИТЕЛЬСТ]ВА И ЛАГЕРЯ НКВД
БРИГИНЖЕНЕР: * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
подпись (КРОНОВ)
Я уже упомянул, что жизнь в Республике немцев Поволжья в конце 30ых годов по сравнению с голодными годами начала 30ых годов немного улучшилась. *И тем не менее, я вспоминаю, как отец, *единственный кормилец, вынужден был напрягаться, чтобы прокормить нас семерых! *Он должен был отработать свою смену на заводе, часто оставаясь сверхурочно. *Он должен был добыть корм для коровы и * топливо на зиму. *Наша корова не была избалована – она должна была давать молоко и везти на себе весь корм для себя и всё топливо на зиму. *Одно время отец был совладельцем большой вёсельной лодки, он купил её с ещё двумя коллегами. На этой лодке они подвозили с ближайших от Марксштадта островов сено и дрова. *Но от берега домой это должна была доставить наша корова на самодельной тележке. *
Иногда отец ходил рыбачить садком. *Это было приспособление из двух *крест на крест перевязанных больших ивовых прутьев, к концам которых привязывалась сеть. *Этот садок привязывался к длинной жерди, при помощи которой он опускался в воду. *Время от времени он вытаскивался из воды для проверки. *Иногда там оказалось несколько рыбок. *Мне было противно, эту гладкую, скользкую рыбу брать в руки, да и запах рыбы я не переносил. *Но сам процесс рыбной ловли мне нравился, и я с удовольствием ходил с отцом ловить рыбу.
Мать умудрилась сэкономить иногда несколько яиц, немного молока или масла и продавала это потом на базаре. Ибо вечно были нужны деньги на *хозяйственные расходы. *Шерсть для тёплых чулок и варежек давали нам овцы, которые находились у бабушки в деревне. *Какая-нибудь новая одежда являлась для нас большой покупкой и редкостью.
Так мы жили до рокового 1941 года.
-->Источник-->: ********wolgadeutsche.net/herber/biographie01.htm
. Сегодня, когда на Волге построено несколько плотин с электростанциями, картина совершенно изменилась. *Вода Волги доходит круглый год до самого города. *Среди воды выступают поросшие лесом острова. *Волга стала намного шире. *Но высокий, крутой берег на той стороне виден хорошо, *хотя ширина реки *составляет около 5 км.
Весной, когда на Волге начинался ледоход, *сотни любопытных устремлялись на берег *реки, *они ни за что не хотели пропустить это, действительно неповторимое зрелище. *Вода из притоков и ручьёв устремлялась в Волгу, когда лёд на ней ещё лежал спокойно. *Постепенно вода Волги поднималась и лёд начинал ломаться и тянулся вниз по реке, сначала совсем медленно, затем быстрее и быстрее. *Крупные и мелкие льдины скользили всё быстрее и быстрее, обгоняя друг друга, *с громким шумом *и треском наскакивали друг на * друга *и ломались с ещё более громким треском. *Этот треск, шум и скрежет был настолько громким, *что стоящие на берегу люди не могли разговаривать друг с другом. *Гул раздавался на многие километры в степи. *При этом ледоходе *случалось *много весёлых, смешных но и трагических происшествий. *Волга *и зимой служила одной из главных дорог для жителей окрестных деревень. *Гладкий, крепко замёрзший, полуметровой толщины лёд *пересекался вдоль и поперёк дорогами. *Напротив Марксштадта находится и сегодня ещё русская деревня Березники. *Оттуда каждое утро приходили на базар в Марксштадт женщины со своими салазками, нагруженными горшками со вкусным квашеным молоком, маслом, яйцами и другими продуктами. *К обеду, *продав свои продукты и накупив в магазинах нужные им товары, они возвращались домой. *Это продолжалось так с ранней зимы, когда лёд был ещё совсем тонким, и до самой весны, когда *уже каждую минуту можно было ожидать ледохода. *Однажды, весенним утром, караван березниковских женщин отправился, как обычно, со своими салазками в путь. *Но, когда они достигли берега у Марксштадта, *лёд *здесь уже оторвался от берега. *Между льдом и берегом *уже образовалось пространство воды метров 30-40. *Кроме того ледовая дорога находилась уже метров 30 ниже обычного места по течению. *Женщины, *под крики и улюлюканье местных зевак, быстро повернули назад и, что было сил, отправились домой. *Но, когда они примерно через час прибыли в Березники, *они и там оказались оторванными от берега и находились уже метров 100 от прибрежной дороги. *Здесь их уже ждали их мужья на лодках *и освободили их с дрейфующего льда. *Но случались и трагические случаи, *когда кто-нибудь неосторожный и зазевавшийся *находил под льдом Волги свою смерть. * Так отец моей одноклассницы утонул вместе с возом и лошадью. * * * * * * * * * см. прод.
И. Гербер-Марксштадт
МарксштадтИтак мы жили с декабря 1934 года до сентября 1941 года в Марксштадте. *Это был наш районный центр *(тогда районы назывались кантонами). *Это был один из самых больших немецких городов в тогдашней республике немцев Поволжья и имел около 15 тысяч жителей. *Здесь жили почти исключительно немцы, может быть, около 500 русских. *Это по моим оценкам, точно я не знаю. *Город расположен на левом берегу Волги, на так называемой луговой стороне, 70 км севернее города Саратова. *До войны русло реки находилось примерно 2 км от города. *Прямо в воде была небольшая пристань для пароходов, курсирующих от Астрахани до Самары (тогда: Куйбышев) и дальше вверх по течению. *Площадь от русла Волги до города весной заливалась паводковой водой. *Это был *чистый песок, покрытый кустами красной ивы. *Мы, пацаны, в летнее время часто ходили на Волгу купаться. *Вода больше, чем 100 м от берега была мелкой, дно и берег были песчанные, как специально созданные для купания. *Там я и научился плавать. *Но это было далеко от дома – надо было пройти весь город *(мы жили на предпоследней улице, *совсем на краю степи) и ещё км 2 по песку. *Общественного транспорта в Марксштадте не было, и улицы не были асфальтированы. *Автомобилей было очень мало, но они делали больше шума, чем сегодня автомобили большого города. *Всё, что сегодня достигается повороткой на машине и светофорами, *тогда достигалось звуковыми сигналами: *при пересечении улицы сигналили, *при поворотах налево или направо – сигналили, *при обгонах – тоже, сигналами предупреждались и пешеходы. * * * *см. прод.
vBulletin® v3.8.7, Copyright ©2000-2024, vBulletin Solutions, Inc. Перевод: zCarot