Просмотр полной версии : 110*СТИХИ-Нас собрала сюда судьба, Судьба немецкого народа, Чтоб наконец и ...
110*СТИХИ-Нас собрала сюда судьба, Судьба немецкого народа, Чтоб наконец и навсегда Стереть слезу, пресечь невзгоды, Чтоб вновь звучала наша речь, Чтоб не смолкали наши песни, Чтоб для детей своих сберечь Отечество и мир навечно!
МАМЕ (А.П. Керн)в день рожденья 28.11.1991 г. На каторге, в далекой стороне,
С двумя детьми, вслед за невинным мужем,
Оторванная ветвь, покорная судьбе
И брошенная сразу в грязь и стужу.
Ты вспоминала свой цветущий сад,
Вдыхала запахи степи весенней,
Ты слушала осенний листопад
И запах Волги - чудное мгновенье!
Как часто в забытьи или во сне
Казалось, что ты снова в отчем доме,
Идешь свободно по родной земле,
И солнце греет зябкие ладони.
Я наяву увидела лишь раз,
И то издалека, свой край неповторимый.
О, мама милая, прими от нас
От дома твоего поклон и горсть земли любимой.
МАМЕ (А.П. Керн)в день рожденья 28.11.1991 г. На каторге, в далекой стороне,
С двумя детьми, вслед за невинным мужем,
Оторванная ветвь, покорная судьбе
И брошенная сразу в грязь и стужу.
Ты вспоминала свой цветущий сад,
Вдыхала запахи степи весенней,
Ты слушала осенний листопад
И запах Волги - чудное мгновенье!
Как часто в забытьи или во сне
Казалось, что ты снова в отчем доме,
Идешь свободно по родной земле,
И солнце греет зябкие ладони.
Я наяву увидела лишь раз,
И то издалека, свой край неповторимый.
О, мама милая, прими от нас
От дома твоего поклон и горсть земли любимой.
МАМЕ (А.П. Керн)в день рожденья 28.11.1991 г. На каторге, в далекой стороне,
С двумя детьми, вслед за невинным мужем,
Оторванная ветвь, покорная судьбе
И брошенная сразу в грязь и стужу.
Ты вспоминала свой цветущий сад,
Вдыхала запахи степи весенней,
Ты слушала осенний листопад
И запах Волги - чудное мгновенье!
Как часто в забытьи или во сне
Казалось, что ты снова в отчем доме,
Идешь свободно по родной земле,
И солнце греет зябкие ладони.
Я наяву увидела лишь раз,
И то издалека, свой край неповторимый.
О, мама милая, прими от нас
От дома твоего поклон и горсть земли любимой.
И Я К МОРЩИНИСТОЙ РУКЕ ПРИЖАЛСЯ,
И С БЛАГОДАРНОСТЬЮ ЕЁ ПОЦЕЛОВАЛ!!!...
..И ..замолчал,рассказчик мой поникший,
на грудь седую голову склонил,
и прошептал:"Ну как же ты,мальчишка,
опять мне душу,всю разбередил..."
Я.закурил,дрожащими руками,
Я,вместе с ним,ВСЮ ЖИЗНЬ ЕГО ПРОЖИЛ,
"НЕ ВСЕ,В ТО ВРЕМЯ,БЫЛИ -"ПОДЛЕЦАМИ",
:так думал я,и с жадностью курил...
Я дверь открыл,уверенной рукою,
от неожиданности отступил назад,
как моё прошлое,символикой живою,
стоял передо мною тот СОЛДАТ!..
И улыбался,добрыми глазами,
заметно сдавший,старый человек,
седой солдат,с опавшими плечами,
но для меня,он молодой навек!
Потом,как водится,застолье и беседа,
воспоминанья,слёзы за столом,
там было всё:и горе и Победа,
рассвет вставал,тихонько за окном..
...Он по утру,домой засобирался,
сказал:"Прощай,мне надо на вокзал",
Потом не раз,не два нам помогая,
(до смерти-не устану повторять),
мою семью от голода спасая,
помог он нам,те годы пережить...
Прошли года.Я вырос и женился,
в Караганду,уехал навсегда,
и вскоре сын,на свете появился,
и жизнь текла,спокойно,как река..
И вот когда,мне сорок уже было,
мне в дверь однажды,кто-то позвонил,
и что-то сердце,как-то защемило,
и дискомфорт,какой-то ощутил..
...Затем ко мне,спиною повернулся,
как я хотел,сорваться и бежать,
он глянул на меня и...улыбнулся,
и стал на стол,продукты выставлять...
Тушёнка в банке,хлеб,кусочек сала,
и чая он налил большой стакан,
и всё ко мне поближе подвигая,
сказал он просто:"НУ-КА ЕШЬ,ПАЦАН"..
Голодный организм встрепенулся,
от страха спрятал руки я назад,
по голове,меня погладил,улыбнулся,
"ТЫ ЕШЬ,НЕ БОЙСЯ,ТЫ-НЕВИНОВАТ"...
Я робко взял,кусочик хлеба,с краю,
в смятении ища в душе ответ,
Я ЕЛ ТОТ ХЛЕБ,СЛЕЗАМИ ЗАПИВАЯ,
БЫЛ САМЫЙ ВКУСНЫЙ-В МОЕЙ ЖИЗНИ ХЛЕБ!!!,,
Дав пару раз по шее,председатель
за двери вышвырнул,мне кулаком грозя,
на улице услышал:"ВОН ПРЕДАТЕЛЬ",
и стала бить меня,ногами ребетня..
..Вдруг грозный окрик,рядышком раздался,
"А ну-ка брысь,отсюда мелюзга",
солдат огромный надо мной склонялся,
с земли поднял,за шиворот меня..
"Подмышку"взял,и зашагал куда-то,
и ордена,звенели на груди,
я сжался и затих в руках солдата,
шепча губами"ГОСПОДИ,СПАСИ"...
"Сейчас убьёт"-в мозгу моём стучало,
"ведь он с войны израненный пришёл",
а он занёс,меня в свой дом сначало,
и посадил,обутого за стол
И как рабы,мы на полях пахали,
шалаш из веток,был родимый дом,
не досыпали мы,не доедали,
и зёрнышки в пыли,в полях искали,
а нас "Объезчик"больно бил кнутом...
У председателя,мы строго отмечались,
"коммендатурский"счёт,был каждый день,
но как-то раз,мы в мячик заигрались,
и вдруг меня,накрыла чья-то тень...
И сразу боль,пронзила,как иглою,
(так председатель руку смог "набить"),
меня за ухо,потащил с собою,
в свой кабинет,расправу учинить!
Едва касался,я земли ногами,
зубами губы стиснув до крови,
чтоб моей боли перед пацанами
не показать,чтобы увидеть не могли..
Отца и старших братьев отослали
в"трудармию",в Колымский дикий край,
и до сих пор,о них мы не узнали,
где их могилы,чтоб сказать"ПРОЩАЙ"...
Остались:мать,Я,маленький братишка,
в чужой степи,среди чужих людей,
и все на нас смотрели ребятишки,
как на каких-то бешенных зверей...
И все орали нам в лицо"ФАШИСТЫ",
а кто постарше,те лупили нас,
на голове всё время были "шишки",
и покидал синяк,так редко глаз...
Я лазил по деревьям раззоряя
вороньи гнёзда,яйца воровал,
свою семью от голода спасая,
с помоек шкурки от картошки собирал...
А.Емельянов.
Спешите делать встречному добро!
Уж столько лет,спокойно мне не спится,
чужой рассказ,так душу бередит,
и я решился,с вами поделиться,
невыносимо,в сердце всё носить...
Чтоб было вам,понятно всё и ясно,
я написал от "ПЕРВОГО ЛИЦА",
я знаю,что я сделал не напрасно,
поведаю,с начала-до конца!
..."Родился я,в РЕСПУБЛИКЕ НЕМЕЦКОЙ,
и вольной Волгой жизнь моя текла,
и радоваться силе молодецкой,
но в нашу жизнь,вмешалася ВОЙНА....
Потом нас всех,ВЗАШЕЙ,буквально гнали,
кто на Алтай,Урал,кто в Магадан,
а мы с семьёю,в Казахстан полпали,
где был отсчет,страданьям нашим дан...
Я виновата стала без вины
но ты входил в мои больные сны
и я всегда впадала в нервный плач
когда твои слова кромсал палач.
Ты говорил: «Давай-ка без обид!
Все правда высветит и победит.
Кто был ко мне порой несправедлив
разучит мой доверчивый мотив».
я верила тебе родной язык
и снова обретая свой покой
я из тебя пила, и твой поток
опять мне сердце оживить помог.
Ведь если выбивалась я из сил
ты был со мной, и ты меня хранил
а что из-за тебя теряла вдруг,
в общении с тобой найду, мой друг!
Перевод Роберта Вебера
РОДНОЙ ЯЗЫК
Из-за тебя потерян дом родной
Из-за тебя унижена судьбой
Он был всегда, твой ласковый мотив
в моей душе на струнах грусти жив
Из-за тебя смеялись надо мной
из-за тебя бывала я немой
Но если выбивалась я из сил
ты был со мной, и ты меня хранил
Из-за тебя трудяги шли в рабы
могилы рылись, грудились гробы
но ты был мой, и ты был мной любим
как очага родного сладкий дым
Когда же трижды прокляли тебя
я шла с тобой, твои слова любя.
Когда друзья мою забыли дверь
ты был моей отрадой, уж поверь!
см.продол.
В фуфайках, ежась от мороза,
Все с пятьдесят восьмой статьей,
Шагали в лес "враги народа",
Их злобно подгонял конвой.
Мы под конвоем не ходили,
Но знали, что и мы "враги".
"Фашисты", - вслед нам говорили.
А раньше были "кулаки".
Нам лапти хорошо знакомы,
Вши, гниды, блохи, комары,
Паек, советские законы
И тучи жгучей мошкары.
По тротуару в три дощечки,
По шпалам шел наш детский путь
От Сарагулки до Поречья -
Учились выжить как-нибудь.
Здесь мы прощались с нашим детством,
Темнели мамины глаза,
Нас уносила в неизвестность
Железных рельсов полоса.
САРАГУЛКА Тайга, болота с двух сторон
И узкая полоска суши.
На ней барак. В бараке том
Тянулись к свету наши души.
Полати, печка, лавка, стол,
Два сундука и два окошка.
Портреты в рамках. В щелях пол.
И под полатями картошка.
Двор, сеновал, конюшня, крыша,
Колодец, огород, забор.
Мы до сих пор тем миром дышим,
Хоть столько лет прошло с тех пор.
Через дорогу - зона, вышки,
Вокруг колючая стена.
Под громкий лай собак был слышен
Нестройный топот ног с утра.
(смотри продолжение)
УМЧАЛСЯ КОНЬ Я часто думаю о том,
как жизнь моя прошла.
Как я на вираже крутом
был выбит из седла.
Умчался конь,
И ковыли сомкнулись надо мной.
И я лежал в грязи,
в пыли,
разбитый и немой.
Давно уж нет того коня,
и сам я не со зла
все вспоминаю, как меня
он выбил из седла.
РОДНЫЕ МЕСТА Родные посетил места я через много лет.
И улица давно не та, и дома вовсе нет..
Да, шквалом были снеены и судьбы и дома.
Хлебнули мы огня войны. И жизнь прошла сама.
И там, где корни я пустил, откуда я пошел,
растут пожухлые кусты. А детства не нашел.
Оно исчезло без следа, как будто нет меня.
Как будто я пришел сюда поднявшись из огня.
А я пока еще живой, хоть пережил сто зол.
Я шел сюда к себе домой, но дома не нашел.
Мы жить не можем без корней.
И убеждаюсь я: влекут на старости сильней
родимые края.
СЫНОВЬЯМ Вы меня о том спросите,
как, судьбу свою кляня,
вышел я в грозе событий
уцелевшим из огня.
Жизнь, конечно, это благо,
если нет в ней столько зла.
Но в бараках Тагиллага
жизнь мне тягостной была.
Тут не может быть двух мнений:
я бы вновь не перенес
тех жестоких унижений
и невыплаканных слез.
Сердце страшными рубцами изувечено давно.
Но навеки с подлецами я не буду заодно.
Не склоню пред ними шею,
вызов бросивши судьбе.
Я загадывать не смею,
как умру, когда и где…
МЕДАЛИ Ну, вот и вспомнили, и дали, что полагалось дать давно.
И у меня теперь медали,
И мне гордиться не грешно.
Кружочки жаркого металла играют, как колокола,
как отзвук давнего начала,
что память чутко сберегла.
Того начала, что когда-то, в том достопамятном году,
толкнуло юного солдата
на путь, которым я иду.
Иду, старея - и не старясь.
Иду седой и молодой, на славу громкую не зарясь
и запивая хлеб водой.
Я не был трусом и уродом.
И я всегда по мере сил судьбу нелегкую с народом,
как корку черствую, делил.
Я не дошел с ним до Берлина, но в этом нет моей вины:
меня особая причина
отгородила от войны.
Я пережил с ним все печали, все ликование потом...
И вот теперь мои медали напоминают мне о том.
Мне поздно этот миг подарен, далекой юностью звеня.
Но все ж судьбе я благодарен за то, что вспомнили меня.
Баллада о трудармейцах
Их жизнь уже сама сложила повесть,
Ее бы не пропеть, а прокричать,
Взрывая чью-то чистенькую совесть,
Привыкшую не спорить, а молчать.
Какая получилась бы баллада
Из детских слез, из песен и молитв!
Здесь лишних слов выдумывать не надо,
Здесь каждый звук с людской судьбою слит.
Скорбя, споем о щупленьких подростках,
С лопатами прошедших полтайги,
В пятнадцать лет, увы, понять непросто,
Что трудармейцы вовсе не враги.
О Венцеле, который стал Венцовым,
О Генрихе, под именем Андрей,
О том, какие тяжкие засовы
В бараках трудармейских лагерей.
Их жизнь уже сама сложила повесть,
Ее бы не пропеть, а прокричать,
Взрывая чью-то чистенькую совесть,
Привыкшую не спорить, а молчать. И лишь надежды слабое дыханье
Тепло несет в озябшие сердца.
Давайте, помня наши испытанья,
Споем балладу жизни до конца.
Из ссылки
Душа стремится к милым берегам
Любимой Волги - родины моей,
К ручью, к долине и к родным холмам,
Залитым блеском солнечных лучей.
Те десять лет в Сибирском поселенье
Не потушили жар в моей груди!
Никто не в силах вытравить стремлений
К свободе, к счастью здесь в глуши...
Я твердо верю: настанет час свободный,
Когда для нас, изгнанников войны,
Родная власть найдет исход возможный
И наши с вами встретятся пути.
И заживем мы счастливо на Волге,
Как жили мы до августовских дней
И потрудимся с вами в школе долго
На благо Родины, на счастие детей...
1952 г.
Мне кажется,я всё ещё в России,
И видится один и тот же сон:
Тот детства миг,где мы совсем босые,
По лужам скачем под дожди косые.
Ах как я в это время был влюблён!
Нам всем теперь уже давно за тридцать,
И понимаю с каждым днём сильней,
Что через эту стену не пробиться,
И все теперь нам может только сниться,
И не вернуть уж тех счастливых дней.
Мне кажется,я всё ещё в России,
И видится один и тот же сон.
А слёзы,будто бы дожди косые,
И память там ,где бегали босые.
Ах ,как я в это время был влюблён!!!
Сын спросил вдруг у отца
Где же Родина моя?
Отвечает он всерьёз
Очень сложный твой вопрос
Здесь сынок века прошли
Так и правды не нашли
Наши предки, немцы все
разселилися везде
Кто на Волге, кто в Крыму
проживали жизнь свою
Бабушку с ее детьми
с Украины увезли
Мой отец, он был с поволжья
На Украине, жила мать
Встретились они в Сибире
и решив семью создать
На Алтае я родился,
но рости там не пришлось
Под Джамбулам в Казахстане
нам учиться довелось
Я женился в Казахстане
на деревне в Луговой
И от туда с дочькой Аней
все уехали гурьбой
Живем теперь в Германии
здесь появился ТЫ
и ты спросил за Родину
Попробуй тут пойми!
7.06.09 W.Wald
И после войны хоронили,
из жизни ушли сыновья.
На Волгу назад непустили
А здесь всёж чужая земля.
туда ты поедиш,я знаю
Могилку там деда сыщи
и воздух Поволжья вдыхая,
земли незабуть привезти.
Отстыли тогда пелемени.
Подкатывал к горлу комок
Мне видились прошлого тени,
Поволжье,река, островок.
И видились женщины в чёрном.
Сибирь и трескучий мороз.
Хрустящим покрытые дёрном
равнины пролившихся слёз...
Не мало годков миновало
Ласкает кресты суховей,
что бабушку так волновало
в горсти уместилось моей.
Добавим немного приправы
Люблю почему-то укроп...
Конешно же власти не правы
Но мы их неведаем троп.
Оставили нас бы в покое
Но где же им разума взять.
Иль времечко было такое
любили тогда выселять.
В Сибири нас всех осудили
язык нам поставив ввину.
Кого-то под пули пустили.
Кто в лагерь попал, кто в тюрму.
Не глядя на горе и беды
На власть нетаили мы зла
Но радость пришедшей победы
какой-то неполной была.
см. продол.
Казалось неплохо сложилось
Но радость не ходит одна.
Уж где-то далёко кружилась
Моторами воя война.
Июнем согретые воды
в даль Волга катила свои
мы стали врагами народа
на первом этапе войны.
Коровы и овцы метались
Скулили и лаяли псы.
В слезах мы дома покидали
Несняв что сварили с плиты.
ну ладно водица вскипела,
Давай пелемени сюда
хорошее сделали дело
и вкусною будет еда.
см. продол.
Он как-то придя, расхворался
подолгу сидел у окна
и слёг и уже неподнялся.
Осталась с детьми я одна.
То дома то в поле пласталась.
Работой держала слезу.
С упорством крестянки я знала.
Детишек взростить я смогу.
И бабушка глухо вздыхает,
руками сгребает муку.
Воды и сольцы добавляет,
а я продолжения жду.
Марии уж было шестнадцать,
чуть старше Иван и Андрей.
Им время пришло миловаться
Имели подруг и друзей.
см.продол.
Усердно молилися в Кирхе,
и ездили в Маркс на базар.
Сыночки и дочька Марихен
Ловили на Волге загар.
Вот так потихоньку и жили,
Неведая будущих слёз.
Но что-то в верхах намутили
и многих погнали в колхоз.
Твой деда властям неподдался,
он в город работать ходил.
То утром то то в ночь возвращался,
продукты с собой приносил.
Дорога же в город, вёрст девять,
сходи-ка туда да сюда
и эта забота о хлебе
ударила в грудь как беда.
см. продол.
Простите я не поэт,но вот такое написал:
Под лавкою квохчется клуша,
шумит в уголке керагаз.
Ну ладно Володя послушай
Ты бабушкин грустный рассказ.
Мы вродебы жили неплохо,
Корова в сарае была.
На пашне сажали картофель
и в доме блестели пола.
см. продол.
ПИСьМО К ДОЧЕРИ.
Девочка, я словно в клетке птица,
Безнадёжно тычусъ по углам...
Наши семъи рассекла граница-
По живому телу, пополам.
Я всё чаще одержим виною
И неволъно сдерживаю стон,
Оттого, что говоря со мною,
Ты всё чаще плачешъ в телефон...
Кто же знал, что станет долгой мукой,
Возвращенье в прадедов страну,
Напоит горчайшею разлукой
И сгустит чрезмерно седину.
Вот опять не нахожу я места,
Тают все надежды без следа...
Ты , вдали, и по итогам теста,
Русскою осталась навсегда.
Отказали коротко и резко,
Как клеймо поставили на лбу...
Но ведь дед твой на повале леса,
По-немецки клял свою судьбу.
И когда совсем уж было плохо,
И стекали слёзы по щекам,
По-немецки он просил у Бога,
Милости себе и землякам...
Мы росли уже в другой стихии
И не надо нам глаза колоть
Тем, что несдержимый дух России,
Проникал свободно в нашу плоть!
Знаю дочка, ничему уже не рада,
Только время ,говорят, хороший врач.
Как ни тяжело, но верить надо-
Мы ещё увидимся, не плачь!
БЫЛО ДВЕ СТРАНЫ...
Время помнить наступило,
Кажется, сегодня мне,
Что у нас с тобою было
Две страны
в — одной стране.
Первая страна вставала
на виду у всей земли,
Радостно рапортовала!
А вторую вдаль везли
Вмиг перерубались корни.
Поезд мчался по полям
И у всех, кто есть в вагоне,
«сто шестнадцать пополам»...
Горькая любовь
Взгляни, сынок, в последний раз на Волгу,
- сказал отец, вступая на паром,-
Народ ссылают ... далеко, надолго,
Мы не вернёмся больше в наш родимый дом.
За что сынов своих ты наказала?
Родное поле мы не вспашем вновь.
Мать-мачеха, ты била и ласкала,
Россия, наша горькая любовь.
Не на фронтах отдали свои жизни
Дед, отец и старший брат, и мать.
Мы в лагерях трудились для Отчизны.
И всех погибших нам не сосчитать.
О трудармейцах гимнов не слагали
и хоронили их без орденов.
Мы жили для тебя и умирали,
Россия, наша горькая любовь.
О возрожденьи знаем не по книжкам.
Опять живём и победили страх.
Поём мы колыбельную детишкам
На двух родных до боли языках.
Мы от тебя в сомненьях уезжали,
вошла навечно в нашу плоть и кровь,
и памятью меня не отпускаешь,
Россия, наша горькая любовь.
Виталий Киллер
Родина моя, где тебя искать,-
С Волги мой отец, с Украины - мать.
Их в Сибири свел сталинский указ,-
Я от них пошёл, и не в звёздный час...
Началась война,- сорок первый год
Ты испил до дна, бедный мой народ:
Был сведён на нет росчерком пера,-
Страшен список бед, горя и утрат...
С молоком скупым матери моей
Я впитал и дым мрачных лагерей,
Непомерный груз каторжных оков,
И бессильный хруст сжатых кулаков...
Скорбный женский стон, слабый плач детей,
Смерть - без похорон праведных костей,-
Подневольный шаг трудовых колонн,
В катакомбы шахт загнанный Закон...
И вопрос : "За что?!"- многих свёл с ума,
Родина, ты мне - мачеха - не мать?
Если мать, скажи, - до каких времён
Мне изгоем жить, с вражеским клеймом?
До какой поры гордый мой народ
Сохранит порыв возродить свой род?
И неуж - то боль полувека бед
Не услышит Бог и исхода нет?..
Виталий Киллер
Исход
Был тернистым наш путь,
А исход нестерпимо печален.
Частокол из крестов по стране- тысяч жизней итог.
И терзают меня бесконечные мысли ночами,
И срывается сердце в бездонную пропасть тревог...
- Что нас ждёт впереди?-
Те же думы, тоска, ностальгия...
Покорёженных судеб, увы, не срастается нить.
- Ты сама позвала нас в лихую годину, Россия,
А сегодня не хочешь прощенья за всё попросить.
- Разве этот народ
Помешал тебе сбыться Великой?-
Ты не раз убеждалась, Россия, что это не так.
Но тобою не Бог управляет- чиновник безликий.
А чиновник, он - сволочь, и собственной родине - враг.
Так прости и прощай,
Попытайся себя пересилить,-
Ты давно нас лишила своей материнской любви,
- Я уверен, что ты пожалеешь об этом, Россия,-
Только немцы твои не вернутся уже, - не зови...
Людей, словно скот, загоняли в теплушки,
Кричали охранники, лаяли псы,
И плакали женщины, дети, старушки -
Им больше не видеть приволжской красы…
В такой вот теплушке, вонючей, холодной,
Где, стиснувши зубы, держись и крепись,
Твой крик - торжествующий, громкий, голодный
Стал искрой надежды = не кончена жизнь!
С тобой на руках мать сидела в повозке,
Кругом расстилалась бескрайняя ширь,
С суровостью внешней, красою неброской
Народ приняла, приютила Сибирь.
Она не встречала людей хдебом-солью,
Но всё ж поделилась куском и теплом,
В Желанном, с его безграничным раздольем
И вырос он, маленький отчий твой дом…
Lidia Meier
Ах,как бы красиво могло всё начаться!
Ты в доме родильном родился б на свет,
Родня чередою бы шла восхищаться;
Ребёночка краше не знал ещё свет!
И ты б утопал в кружевах белопенных,
Дарили бы маме букеты цветов,
А в комнате в сумерках летне-осенних
Кружились бы феи из сказочных снов…
Но сказок не знал грозный год сорок первый:
Казалось, на землю обрушился ад,
Громили враги города и деревни,
И ты - нерождённый - уж был виноват.
А вдруг пособишь кровожадному зверю,
Коль вдруг он до матушки-Волги дойдёт?
И выдан указ (вождь не видел потерю!):
Изгнать из Поволжья немецкий народ!
см. прод.
Валерий Злыгостев
Родовое дерево
Жаль не сохранилось записей о предках-
Родовое дерево,чтоб восстановить.
Нет имён ушедших на зелёных ветках,
Но кого я знаю-нужно сохранить.
И пишу с любовью имена и даты,
Чтоб потомки знали о корнях своих.
Может быть и всомнят обо мне когда-то
И о нашем дереве прчитают стих.
Что уйдём когда-нибудь стоит ли печалиться,
Новые побеги в кроне шелестят.
Значит родословная дальше продолжается
И пусть эти записи вечно сохранят.
Кто родится в будущем -пожелаю искренне,
Меньше веток сломанных,счастливо прожить,
Чтоб не забывали вы те простые истины:
Надо наше прошлое помнить и любить!
Мы своих не помним прадедов,
Мы о них забыли начисто,
И в убогих биографиях
Наши прадеды не значатся.
Как там было имя - отчество?
Расспросить бы,да все некогда!
А точней: не очень хочется,
Есть дела важнее этого.
В суете-сует взращенные
Навсегда расстались с корнями
Наши души развращенные
С пуповиною оборванной.
Не заметили,что голые,
Что убоги и обкрадены.
И с небес взирая горестно,
Нас жалеют наши прадеды.
Время мчится быстрой конницей,
Все старее племя Каинов,
И замучает бессонницей
Запаздалое раскаянье.
Но к возмездию неравному
Нас уже приговорили:
Мы исчезнем, наши правнуки
Знать не будут,что мы были.
Ciel-fake
01.03.2010, 23:06
Судьба,судьбинушка,судьба .
Куда ты немцев привела?
Союз для нас был дом родной .
Родной но всё таки чужой.
Клочок земли нам не нашли.
Где б мирно немцы жить могли.
Растить детей;растить сады.
Мечтать чтоб не было войны.
Чужыми стали мы теперь.
Никто нам не откроет дверь.
В чужой стране теперь живём.
В чужой, А может быть родной.
Покинут дом;покинут сад.
Где яблоньки стояли в ряд .
Осиротевший двор стоит.
Высоким снегом весь покрыт.
Стучится ветерок в окно.
А мысли где то далеко.
Катится по щекам слеза.
Ах! Где же Родина моя!
Запомни, немец ,на века.
Здесь Родина теперь твоя.
Не покидай свой дом родной.
Тут должен ты найти покой.
Расплата горечью полна.
За то что предки на века.
Покинули свой дом родной.
Навеки потеряв покой...
Ciel-fake
01.03.2010, 23:16
В далёкой деревеньке стоит наш дом родной.
В нём жизнь течёт чужая и быт совсем другой.
Мне двор наш часто снится, и снится то крыльцо,
Куда пришло простится, почти что всё село.
Кто плакал, кто смеялся, кто лишь добра желал.
Его мы покидали, а он стоял молчал
Если б имел он голос, он мог бы нам сказать:
"Меня не покидайте, я вам почти как:"Мать"
Когда вдвоём влюблялись, я вместе с вами был,
В любую непогоду уют, тепло дарил.
Когда дети рождались, я это тоже знал.
Гостей вы собирали, я вместе ликовал!
Все свадьбы, дни рожденья я с вами отмечал.
От горя и несчастий я вас оберегал.
Но вот настало время, и вот настал тот час.
Жизнь вмиг распорядилась и разлучила нас.
Теперь мы за границей. От Родины вдали,
Но вечно будут снится наш дом и земляки
Не жалей себя!» – однажды я сказала.
И с тех пор, как будто выучив урок,
Только слёзы к горлу подступали,
Я твердила данный мной зарок.
«Не жалей себя!» – упрямо говорила
Перед тем, как пропасть перейти.
И откуда-то вливались в меня силы,
Чтобы не упасть на том пути.
Пожалей того, кто вновь послал обиду.
Ведь не знает он, что, сделав круг,
Возвратится зло в свою обитель
Бумерангом беспощадным. Вдруг!
Кто-то должен быть всегда мудрее,
Кто-то должен этот круг прервать.
И, себя при этом не жалея,
Выше к Небу на ступеньку встать:-)
Мы своих не помним прадедов,
Мы о них забыли начисто,
И в убогих биографиях
Наши прадеды не значатся.
Как там было имя-отчество?
Расспросить бы, да всё некогда,
А точней, не очень хочется -
Есть дела важнее этого.
...
Но к возмездию неравному
Нас уже приговорили -
Мы уйдём, а наши правнуки
Не заметят, что мы были.
В поэме "Антоний" Э. И. Губер друг Пушкина А.С так описывает поволжские немецкие колонии, и в частности колонию Мессер (Усть-Золиха,) в которой родился:
На Волге, бурной и широкой,
Лежат богатые поля,
Луга шумят травой высокой,
В цветах красуется земля.
Прибрежных гор седое темя
Кругом на страже возлегло;
На те поля чужое племя
Свои пенаты принесло.
Сынов Германии разумной
Сюда Россия созвала
И на долинах Волги шумной
Им лес и поле отвела.
Там есть село: я помню живо,
Как на зеленых берегах
Оно раскинулось красиво
И отражается в волнах.
И в том селе, в иные годы,
На берегу, где плещут воды,
Был домик; пастор в нем живал,
Я даже сам его знавал.
Но был он стар уже в то время;
Трудов и лет лихое бремя
На обнаженное чело
Свои морщины навело.
Родословную свою изучить пытаюсь,
Но на многие проблемы всё же натыкаюсь.
Знаю лишь кто был прадед,
А кто раньше, где ответ?
Ведь не жив уже мой дед,
Нет конкретных данных. Нет!
Затемнён архивов свет,
А пройдёт ещё сто лет,
Какой архив нам даст ответ?
Кто-то думал, или нет?
Подключу к я интернет
Может он прольёт мне свет.
Здесь поразвитей прогресс,
Но потерян интерес,
Родословные забыты,
Корни наши все размыты,
Все мы здесь, прах предков там,
По Сибирским погостам,
А прапрадедов на Волге,
Мы должны об этом помнить!
Дерево растёт, цветёт,
Пока корень жизнь даёт,
Так и древо родословной
Крепче то, кто корни помнит!
Ивдельлаге.
Мелькали ели, лагеря,
Сгорало время, как бумага,
И под конвой брела заря
В одну из точек Ивдельлага.
Фуражки ветер теребил,
И вечер хмуро супил брови…
В шинели рыжие рябин
Навеки въелись капли крови
.
Константин Коппель
(судьба неизвестна)
ДАЛЕКО У САМОЙ ВОЛГИ
Далеко у самой Волги,
в доме на родной реке,
мама песенку мне пела
на немецком языке.
Тридцать лет качалась песня
колыбельною волной.
Я не знал, что это счастье
может кончиться войной.
Бабьим летом в сорок первом
задымили поезда.
Прочь прогнали «колонистов»
из родимого гнезда.
А потом уже в Сибири,
где мотив любви исчез,
мы, мужчины, в трудармейских
лагерях валили лес.
Чуть поздней в тайгу пригнали
женщин с пилами в руке.
Хватит петь детишкам песни
на немецком языке.
Мамы плакали о детях
и сгибались от тоски.
Стыли слёзы, острый голод,
как топор, стучал в виски.
Хоронили их без гроба,
рядом не было семьи.
Эх, могилки-колыбелки,
горки снега и земли!
Далеко у самой Волги,
в доме на родной реке,
мне бы песенку послушать
на немецком языке.
Ты миру отдана на травлю.
И счета нет твоим врагам,
Ну,как же я тебя оставлю?
Ну,как же я тебя предам?
И где возьму благоразумье
За око-око,кровь-за кровь,
Германия-мое безумье!
Германия-моя любовь!
Ну,как же я тебя отвергну,
Мой столь гонимый Фатерланд
Где все ещё по Кенигсбергу
Проходит узколицый Кант.
Где Фауста нового лелея
В другом забытом городке-
"Geheimrath Goethe" по аллее
Проходит с тросточкой в руке
Ну,как же я тебя покину,
Моя германская звезда,
Когда любить наполовину
Я не научена,-когда,-
-От песенок твоих в восторге-
Не слышу лейтенантских шпор,
Когда мне свет святой Георгий
Во Фрейбурге,на Schabenthor
Когда меня не душит злоба
На Кайзера взлетевший ус,
Когда в влюбленности до гроба
Тебе ,Германия ,клянусь.
Нет ни волшебней ,ни премудрей
Тебя,благоуханный край.
Где чешет золотые кудри
Над вечным Рейном -Лорелей
Ну это я думаю вы не забракуете?
Ведь это же Цветаева.
Альфреда
То же будет и с нами...
*
Время ,быстрым потоком.
В бешеной гонке мчится.
Хотим вернуться к истокам.
Рвемся через границы.
*
Ищем свой род и предков,
Вспомнив корни фамилий.
О близких думаем редко,
Мир жесток, нет идиллий.
*
Добиваясь признанья,
Строй ушедший ругая,
Меняем улиц названья,
Мол, эпоха другая.
*
Умерших беспокоя,
Рушим и строим снова.
Ломаем стены, устои.
Камни молчат сурово.
*
Просим прощенья слезно,
Не понимая сами,
Что опомнились поздно -
То же будет и с нами...
Семейные альбомы
Памяти матери моей —
Нины Александровны Ждановой
Нет, не портреты предков в вензелях
Хранят они, семейные альбомы.
Родители мои — учителя.
И потому семья у нас огромна.
Все поколенья их учеников!
У мамы — сотни сыновей и дочек,
Да трое нас (приученных легко -
Ничем не выделяться среди прочих).
Вот первый выпуск — снято до войны...
Урок отца (пока не стал солдатом)...
А этот класс у солнечной стены —
Одни девчонки! — это наш десятый.
В альбоме — стая Первых сентябрей,
За ними — пионеры машут с палуб...
А мама все печальней и добрей
Глядит со снимков выпускного бала.
Взрослеют дети — время-то течет...
И письма пишут ей из дальних далей,
И фото шлют — как матери отчет:
Какими были и какими стали.
Вот память тех, кто приезжали к нам, -
Полковники, врачи, актеры, судьи...
Их мама знала всех по именам,
По их талантам, и сердцам, и судьбам.
Родные ей, они и мне близки.
Счастливый мамин век
Недаром прожит:
Любимые ее ученики
В большом и главном
На нее похожи.
С тех пор как нет ее,
Остались мне
Их преданные, крепкие объятья
И это чувство -
Что по всей стране
Так много у меня сестер и братьев
Эмилия Бояршинова
А по-русски Ваня
Галина Толмачёва
Шла война, в деревне – немцы.
Не враги – переселенцы.
Мамы нет, и нет отца -
И ходил я без конца
К немцам с братом и сестрой…
Не забыть мне боли той:
Лишь «кирзухи» на троих;
Так как не было своих,
Я почти всегда босой –
По грязИ, траве с росой...
...Шла война, в деревне – немцы.
Не враги – переселенцы.
Иоганн, по-русски Ваня,
Отмывал нас в «русской» бане.
Хоть «по-чёрному» была,
Столько было в ней тепла!
Помню, было: лет с шести
С ним ходил валки грести.
Ваня, сам ещё подросток,
Управлялся споро, просто.
В школу шли - он по пути
Помогал портфель нести.
Молоко, краюха хлеба,
Кони, да ночное небо...
Нас до утренней поры
Вместе ели комары...
...Шла война, в деревне – немцы.
Не враги – переселенцы...
Мамы нет, и нет отца –
Бегал к немцам без конца...
Как-то быстро, по-соседски,
Выучил язык немецкий.
Тётя Лиза – мама Вани –
Вдруг всплакнёт: – Держитесь, парни! –
Мы держались. Мы дружили.
Столько вместе пережили!..
И, взрослея, подрастали,
Дружба наша – крепче СТАЛИ!
До сих пор в деревне немец,
Друг Иван – переселенец...
vBulletin® v3.8.7, Copyright ©2000-2025, vBulletin Solutions, Inc. Перевод: zCarot